Двое нашлись минут через десять поисков; на третьего пришлось потратить ещё столько же. Под конец Агата уже начала паниковать, а потому едва на шею не бросилась согласившемуся на небольшое «интервью» мужичку лет шестидесяти.
– Это надо делать быстрее, – вот и вся похвала от Кравцова, коей он соизволил наградить её, подлетевшую к нему и жестом указавшую на найденных людей. Но ни на что иное, впрочем, особенно и не рассчитывалось.
Мимо прошагал Володя, поднятый вверх большой палец показав. Впрочем, не особенно то помогло – радость от выполненного поручения испарилась за какую-то жалкую минуту, и как можно незаметнее Агата отошла подальше, в тень. Сорвав ромашку, опустилась на траву и покрутила меж пальцев тонкий стебелёк. В душе боролись два чувства – с одной стороны, хотелось подойти и посмотреть на процесс работы; с другой, более логичным казалось тихонечко в сторонке пересидеть и не отсвечивать.
Чтобы не провоцировать.
Сорок два тонких лепестка. Значит, не любит. И гадать не надо, посчитать достаточно. Вздохнув, Агата осторожно отделила три прядки волос и, прибавив к одной тонкий стебель, наспех заплела косичку.
А гадать ей всё равно не на кого.
Подумать только, ещё утром Агата буквально летать готова была от томления и предвкушения первого выездного репортажа. А теперь что? Сидела на траве в сторонке, перебирала подол юбки длинной и лишь иногда бросала косые взгляды в сторону коллег. Куда подевалась радость?
Уж не начало ли у Кравцова получаться её победить?
– Агата!
Мысль, которая уже была готова к смакованию, отошла на задний план, и пришлось прекратить настойчиво сминать кобальтовую ткань платья. Это Володя звал её, должно быть, уже не в первый раз, и рукой махал, настойчиво к себе зовя. Однако что-то внутри назойливо тянуло вниз, словно уговаривая остаться в прежней позе. Что это могло быть? Меланхолия? Первый шаг на пути к потере страсти. А как работать без неё?
Быстро ты, Волкова, сдуваться начала. Никак кишка тонка оказалась.
То-то обрадуется кто-то.
Тело само приняло вертикальное положение – Агата и додумать ничего не успела, и к Володе подошла, словно робот.
– Ты чего?
– Нет, нормально.
Пристальный взгляд – такой непохожий, такой другой, внимательный и тёплый. От такого не появлялись мурашки, не хотелось отворачиваться и обхватывать себя руками; такой проникал под кожу, согревал все внутренности и растекался дымкой нежности.