Ещё одна отличительная особенность новой России.
А голос никак покоя не давал.
* * *
– Как же хорошо, что ты у нас появилась.
Улыбка тронула губы.
– Это потому, что я вас подкармливаю?
– И поэтому тоже, – Володя ногой захлопнул дверцу шкафчика, из которого выудил упаковку чая. – Но и не только.
Часть маминых пирожков бережно сохранилась до начала рабочей недели; их сейчас и распаковывала Агата, покрасивее раскладывая на тарелке. Очень хотелось сделать приятное вечно голодным напарникам, и даже неизменный мрачный вид Кравцова не чинил препятствий искреннему порыву.
Может, его просто не кормил никто?
– Слушай, – вопрос этот не давал покоя целый день, – а разве можно людям на ставке подрабатывать на стороне?
– То есть? – Володя поболтал в чашке пакетик.
– Ну… скажем, человек уже работает репортёром в одной программе. Можно ему помимо этого ещё и в другой передаче что-то делать?
Пару секунд в комнатке висело молчание; доливая кипяток в одну из свободных чашек, Володя едва заметно улыбался. Реакция такая Агате странной показалась, однако с ответом поторапливать она не посмела. Хотя губу машинально всё же прикусила.
– Ты про Кравцова, что ли? По-хорошему, конечно, нельзя, но ты учитывай специфику. Жрать-то хочется. А на правила сейчас всем наплевать.
– А ты тоже так… ну, подрабатываешь?
Володя улыбнулся с хитрецой и прищурился.
– Тайны мои выведать хочешь? Конечно, халтурю, если возможность выпадает. А кто откажется, сама посуди.
– Да уж, грустно получается как-то.
– Что, разочаровываешься понемногу?
– Да нет… скорее, адаптируюсь всё сильней.
Разочаровываться и впрямь было не в чем. По крайней мере, уж точно не в леваках. А ко всему остальному Агата уже успела привыкнуть, благо, времени имелось предостаточно. Август вступил в свои права, шёл второй месяц работы, и этого времени и впрямь хватило, чтобы почти полностью влиться в своеобразный ритм и образ жизни. В здешних кругах популярностью пользовалось сравнение телевидения с наркотиком, и, следовало отметить, что в большинстве случаев это было не беспочвенно. Этой работой следовало или гореть, или бросать её сразу же.
– Ешь, – Агата подвинула тарелку в центр стола.
– Знаешь, кто ты?
– Кто же?
– Ты – душа нашего коллектива, – Володя чмокнул в висок и, схватив пирожок, откусил от него сразу половину. – Это божественно. Передай маме, что она спасает жизни страждущих.