Послышался протяжный вздох.
– Да не обращай внимания, – Ситников махнул рукой и вымученно улыбнулся. – Проходи. Меня Володей зовут.
– Агата, – пришлось кивнуть и сделать пару мелких шажков вглубь помещения. Уверенность и решимость испарились, словно их не бывало никогда. – А почему так?..
Владимир вздохнул вновь и потёр шею.
– Человек нам уже давно нужен, вдвоём зашиваемся порой натуральным образом. Но мы, признаться, рассчитывали как минимум на парня. А с тобой что делать будем, даже не знаю.
Очень захотелось сесть; но предательская дрожь и ухавшее под горлом сердце не позволяли даже шевельнуться чуть резче. Закусив губу, Агата опустила голову, и несколько непослушных прядок цвета, который по первоначальной задумке должен быть красного дерева, упали вперёд. Чувство какой-то непонятной гадливости холодной волной набежало на всё тело, вызвав новое содрогание.
Так. Спокойно.
Вдохнула, выдохнула.
Она ни в чём не виновата. По крайней мере, в данную минуту уж точно. Она сюда не напрашивалась, её определили, просто предложив вариант. С какой стати нужно было от него отказываться? Тем более, если ничего не знала.
А если бы знала?
Сомнение закралось на подкорку. Если бы стало Агате заранее известно, что ей не обрадовалась бы как минимум половина команды, отказалась бы? Ведь наверняка имелись ещё варианты. А может, можно будет самой попросить о переводе и разузнать о свободных местах?
Владимир с шумом потянул носом воздух и побарабанил ладонями по коленям.
– Ты раздевайся давай, бери стул и садись ко мне. Не съем.
Додумать мысль так и не получилось – вздрогнув, Агата словно на автомате потянула куртку вниз вместе с висевшей на плече старенькой сумкой, заодно наконец-то избавившись от надоевшей папки и по-прежнему буравя взглядом облезлый линолеум. По своей натуре отличавшаяся общительностью, в любой иной ситуации непременно переступила бы через предательскую стеснительность, много лет закапываемую в самые дальние уголки и создававшую в симбиозе с любовью к общению необычный коктейль. Но сейчас язык сам собой затаился меж зубов.
Ситников сгрёб бумаги в огромную кучу и сдвинул её на самый край стола. Расчистил побольше места прямо перед собой и разложил в ряд несколько плёнок, размотав их от начала и до конца. Коричневые хвосты свесились через край столешницы. Молча Агата проследила за их медленными беззвучными колебаниями.