И я рассказала ей про Беккера. С самого начала. С первого мгновения нашей с ним встречи. Почти процитировала Людмиле весь свой личный дневник. Даже про сны разоткровенничалась. Совершенно нетрезвая, я всё же смогла передать ей свои чувства к Беккеру, подробно описать его внешность, донести его непревзойдённость.
Всё время моего монолога Людмила молчала, лишь изредка вежливо кивая и закуривая очередную сигарету. Наверное, она мёрзла. Наверное, она не планировала так долго сидеть на улице. Она смотрела на меня так грустно, так сочувственно и в то же время так холодно… Я никогда бы не решилась её обнять.
Когда я, наконец, замолчала и зашуршала пакетом в поиске очередной банки, Людмила приподнялась, сказала, что ей пора. Мне стало не по себе, и я просто кивнула на прощание.
Уже у входа в парадную, Людмила обернулась: “Вы и правда влюблены. Но откуда такая уверенность в невзаимности чувств?”
И ушла, не дождавшись ответа. Я запомнила её слова наизусть.
Отказаться от алкоголя оказалось несложно. Выпроводить собутыльников из квартиры тоже. Окончательно и навсегда отвергнуть Макса чуть сложнее, но я отлично справилась. Самым невыполнимым предстало возобновление учёбы, возвращение в Академию.
Абсолютно отстала от программы, совершенно забыла, как вдумчиво и быстро читать. И, конечно же, разучилась писать, будто никогда раньше не любила, не практиковалась годами в этом… Это ведь всё дело привычки, плюс влияние алкоголя на мозг, на мышление… Что может быть хуже? Только, пожалуй, наркотики. Но до них дело, к счастью, не дошло.
Стоит, однако, признать, что была буквально в шаге от этого. На краю, так сказать. В краткосрочные периоды, когда алкоголь слегка выветривался из моей затуманенной головы, на смену ему тут же прибегала госпожа тревога. И злостно шептала, давила, вопила: “Куда катится твоя жизнь? Что с твоей учёбой? С твоим будущим?” И рядом тут как тут всегда появлялся Макс с дешёвым, курительным, спасительным предложением. Он буквально умолял меня насладиться с ним, пылко гарантировал качество товара и яркость прихода. И я всегда железно отказывалась. Не могу объяснить, почему. Есть у меня некоторые принципы, выходит.
Но собираясь в Академию… белая, тощая, помятая, как засохшее собачье дерьмо… даже задумалась – а уж не лучше ли наркотики? Казалось очевидным, как минимум, то, что большинство из них уж точно не опаснее, не вреднее этилового дьявола. Ведь именно из-за него я почти отказалась от своей мечты. Почти наплевала на свои амбиции. Едва не смирилась с искажённой, мутной, поганой жизнью с нелюбимым мужчиной.