Я унесу четыре части горя… - страница 8
Шрифт
Интервал
То уронит тарелку. То выглянет на балкон.
Будто знает и ждёт.
Молодым неприятна старость.
Хуже редьки да хрена родным опостылел он.
Утешают себя, что недолго терпеть осталось…
Заалел горизонт, обрамляя земную твердь.
И неведомо правнучке спящей и внучке с мужем —
На заре по домам милосердная ходит смерть,
забирая себе стариков, никому не нужных.
Бабушка вяжет
Бабушка вяжет. Мелькают спицы.
В комнате вечер и мы вдвоём.
Может быть, правда, а может, снится —
третий под ёлкою суетится —
прячет подарки зелёный гном.
Бабушка вяжет. Почти вслепую.
Шторы задёрнуты. Полумрак.
Что там, под ёлкой, узнать хочу я.
Гном на ресницы мне тихо дует:
«Ну-ка скорей засыпай. Вот так.»
Бабушка вяжет. Мелькают спицы.
Звёзды затеплились за окном.
Сон пахнет яблоком и корицей.
В мягкой, как облако, рукавице
дремлет довольный уставший гном.
Серый волчок добродушен, ласков
(вовсе не хочет хватать за бок) —
я запрягаю его в салазки…
Бабушка вяжет мне веру в сказку.
И бесконечен её клубок.
Бабушка вяжет…
Папе
Звала, искала, исходилась криком,
ждала: «Не плачь. Всё будет хорошо.»
За много лет я так и не привыкла
к тому, что ты безвременно ушёл.
Моя судьба – то штопка, то заплатка.
То камни, то овраги на пути.
А знаешь, в общем, жизнь сложилось гладко.
И швов не видно. Всё срослось… почти.
Старею не от времени – от стрессов.
До станции «финита ля» билет.
Никто не скажет: «Ты не плачь, принцесса.
Всё будет хорошо. А смерти нет.»
Но я приму без сожалений старость.
Без разочарований и обид.
Не одинок в тумане моря парус,
пока дорожка лунная блестит.
Ты не подумай, что жила уныло.
И счастье было, что ни говори.
…А на рябину у твоей могилы
зимой летят красавцы снегири…
Дело номер
Куда попал я? Темень. Грязный снег.
Следы каких-то тварей. Тихо. Страшно…
В глазах туман, а тела словно нет.
Обрывками всплывает день вчерашний:
Я помню, как пытали должника.
Как верещал сынок его ушастый.
(мальца всего лишь стукнули слегка,
а он, задохлик, взял и склеил ласты.)
Я помню, как, хлебнув для куража,
По мокрой трассе от ментов летели.
И кореш мой Виталя пьяно ржал:
Мол, мы с тобой – коллекторы, земеля.
Я помню вставший дыбом автобан.
Горящее нутро автомобиля…
Мы выбрались! Мы выжили, братан!
Мы есть!
Но возражает эхо: были…
Я чувствую – куда-то волокут,
И слышу чей-то голос: «Сдох подонок.»
Не надо! Я живой!…
Последний суд.
Свидетель – лопоухий пацанёнок.