– На этом позволь проститься с тобой и поблагодарить ещё раз за то, что спас меня тогда, при Гренгаме. Приезжай обязательно, наследством не обижу.
– Всегда благосклонный к тебе Н. Л. Брильд.
После прочтения письма, Сомов ещё с полчаса показывал всем за столом печати и марки на конверте, убеждая всех что письмо пришло из самого Санкт Петербурга. Очень детально описывал урядника, который доставил конверт, хотя на самом деле совершенно не помнил, как тот выглядел. И вот, наконец, выбившись из последних сил от чрезмерного употребления спиртного, также бережно убрал письмо, и плюхнулся обратно за стол, уже совершенно размякший и потерянный. Теперь ему было всё равно кто его слушает, а кто удалился, радуясь, что, наконец, всё закончилось. Смысл был понятен всем. Сомов разбогател ровно через год, и, благодаря щедрой руке вице-адмирала Брильда, стал известен всей округе и даже за её пределами.
Екатерина Владимировна увела Дуняшу в свою комнату, чтобы почитать ей перед сном. Михаил улизнул следом, по ночным делам, которые в его горячем возрасте случались с ним, в последнее время, всё чаще и чаще. Вася для приличия, посидел ещё какое-то время с гостями, и только когда супруги Храповы отправились домой, спросил у отца разрешения уйти, и чуть ли ни вприпрыжку помчался на чердак, где проводил почти всё свободное время. Его ждали книги.
Пьянствовать за столом оставались только трое. Сам Сомов, который ещё долго мог рассказывать одно и то же. Его брат Никита, уже совсем пьяный, мирно дремал уткнувшись лбом в стол. Инженер Тимофеев, до смерти боявшийся своего работодателя, оставался рядом. Он был готов слушать Сомова хоть всю ночь, лишь бы тот не сердился.
Стол по-прежнему ломился от водки и закуски, хотя ни есть, ни пить, ни у кого уже не было настроения. За окном портилась погода. Солнце уже почти закатилось за багряные верхушки сосен, красовавшиеся в дали. Праздник заканчивался, кто-то очень злой и коварный подумал в ту минуту. – Пора!