– Хватит, – и, обращаясь к мертвецам: – Вы свободны.
Он хлопает в ладоши. Тени растворяются. Они отныне не принадлежат Аиду, а рождаются на земле. Игра окончена.
Однако Архивариус подобострастно смотрит на господина.
– Что еще? – удивляется Аид.
– Я бы хотел знать судьбу того мальчика, играющего в кости. Как мне с ним поступить?
– Ты не властен над его нитью – так решил Зевс, и жизни ребенка тебе не оборвать.
– Но если он зайдет далеко?
– Живыми владычествует Громовержец, пусть он и решает, но… – Аид замолкает ненадолго. – Но мальчишка, пожелавший управлять судьбой игральных костей, впоследствии захочет манипулировать человеческими судьбами.
– Этого я и боюсь, господин.
– Пока мы бездействуем, ибо так решил Зевс.
– Значит?
– Игра продолжается.
Аид исчезает. Архивариус вздыхает. Ему не нравится затея Зевса. «Наверно, на Олимпе боги обречены на безделье, как и в подземном царстве, только оно имеет разные истоки. Но что хочет Громовержец? Неужели он, глядя на людей, не может сдержать разочарования, поэтому и придумал опасное развлечение? Но для чего?» Архивариус не находит ответа. Он возвращает книгу на место и поднимается в свою комнату.
…
В тронном зале Аида мечется беспокойная тень, однако хозяин, будто не замечает ее и натужно улыбается. Наконец, произносит:
– Довольно. Зевс, прекрати. Ты становишься невыносим.
Тень исчезает, и на ее месте появляется высокий статный мужчина.
– Я тебя слушаю, Громовержец.
– Аид, ты не веришь в мою игру с тем мальчиком? Так?
– От тебя ничего не ускользает, Всевидящий, но объясни, что тебе нужно в этой игре?
– Насколько далеко может зайти человек? Ты никогда об этом не думал?
– Чем всё это кончается, я знаю.
– Да, но тогда мы ограждали человечество от падения в бездну. Тогда мы вмешивались, но что если…
Лукавая улыбка заиграла на губах Зевса.
– Ну, продолжай, – Аид настороженно всматривается в серые глаза хозяина Олимпа, пытаясь прочесть следующую фразу.
– Что если мы как бы умрем? Да, я знаю, они давно забыли о нас, и лишь через законы судьбы мы еще можем воздействовать на смертных. Но что если отменить и это? Как далеко зайдут они? Давай, проведем опыт на одном человеке?
– Так вот в чем дело. Ты хочешь вырвать из моих уст согласие? Хорошо. Я не буду препятствовать игре, но если она зайдет далеко…
– Твои слова – бальзам для сердца.