Сначала появилась «девушка Гибсона»[4], своего рода младшая сестренка «новой женщины»: из средних и высших слоев общества, с развевающимися волосами, с соблазнительными округлостями в нужных местах, но на талии затянутая корсетом «лебединый клюв», из-за чего ей приходилось подаваться слегка вперед, точно она была всегда в движении и вот-вот сорвется с места. Потом – Первая мировая, избирательное право для женщин, «ревущие двадцатые» – и «девушки Гибсона» уступили дорогу еще более дерзкой версии себя – «флэпперам»[5]. Младшие сестры гибсоновских дев презрели корсеты, курили, пили алкоголь, флиртовали – и не только! Хихиканье, бьющая через край энергия и бесстыдно открытые лодыжки. Но флэпперы заявили всем, кто хотел слышать – да и тем, кто не хотел, – что новая женщина стала более демократичной. Бросить вызов общественным устоям захотели не только те, кто мог себе это позволить. Женщины – все без исключения – осмелились выйти в большой мир. Война и избирательное право пробили брешь в некогда железных аргументах в защиту того, зачем ей нужно сидеть дома. И пусть мир привыкает. Вот что царило в воздухе, когда в 1927 году закончилось строительство отеля-резиденции «Барбизон».
Одной из первых постоялиц стала «непотопляемая» Молли Браун, известная тем, что пережила крушение «Титаника». Женщина, которой достало сил не опустить весла, когда мужчины сдались, сидела в своем номере отеля «Барбизон» за маленьким письменным столом, держа в руке перо. Шел 1931 год: Молли Браун (полное имя которой – Маргарет Тобин Браун) было уже шестьдесят три. Бывшая красавица, а теперь располневшая и грубоватая, она одевалась ярко, эксцентрично и даже слегка комично. Но Молли Браун было все равно, что о ней скажут: будучи из первого поколения «новых женщин», она успела водрузить собственный флаг на землях новой эры.
Отложив письмо в Денвер, она выглянула из окна «Барбизона» в бледное февральское небо. И вспомнила о том, что такое же небо видела той ночью, когда «Титаник» стал крениться – куда быстрее, чем она могла себе представить. Это произошло в 1912 году – до Первой мировой оставалось еще два года; казалось, что с тех пор, как Молли Браун присоединилась к своим друзьям из знаменитого семейства Астор в путешествии по Египту и Северной Африке, прошла целая вечность. Ее дочь, студентка парижской Сорбонны, встретилась с ней в Каире: есть традиционное фото «на память» на верблюдах, в тяжелых платьях эдвардианской эпохи, а сзади маячат Сфинкс и пирамиды. Молли с дочерью вернулись в Париж, но, получив известие о болезни внука, женщина быстренько забронировала каюту на том же корабле, что и Асторы. Он назывался «Титаник».