– Аминь, – перебила ее Кармино. – Как женщина высокого сана и роста, я думаю, вы просто обязаны открыть эту дверцу, что у вас над головой, иначе карета станет нашим склепом, черт побери!
– Не богохульствуй, – крикнула на нее графиня и, протянув руку, попыталась открыть дверь, но ее заело, и задвижка, возомнив себя, Бог знает чем, не открывалась.
– Ну-ка, приподними меня! – велела Пиро.
Кармино обхватила пышные формы своей госпожи и, кряхтя, приподняла ее. Графиня уцепилась за задвижку, сильно толкнула ее и, произведя по законам природы отдачу, свалилась на камеристку.
Теперь уже графине пришлось поднимать Кармино, которая в отчаянии проклинала все кареты на свете.
– Взбодрись, сестра моя, ибо путь свободен. Спасибо, Господи, – облегченно сказала графиня и, подпрыгнув, уцепилась за край двери и выползла наружу.
Даже не подумав помочь Кармино, она легко спрыгнула с перевернувшейся кареты и посмотрела на свет Божий. Увиденное привело ее в страх, и Пиро благополучно отправилась в обморок.
Когда кончилось спасительное бесчувствие, а притворяться дольше было просто неприлично, графиня поняла, что никто не придет ей на помощь, и открыла глаза. Черные громады дубов склонили свои мощные ветки над дорогой, теряющейся в непроглядной темноте, только бриллиантовые звезды и тощий серп месяца освещали приблудную графиню и ее камеристку в ночном лесу.
Кармино схватилась трясущимися руками за свою госпожу и спрятала лицо в ее шевелящихся от страха локонах.
– Мужайся, дорогая, – прошептала графиня, боясь своим голосом нарушить лесную тишину, – ибо Господь всемогущий не оставит нас. Успокойся.
Она утешительно погладила камеристку по голове, чувствуя, что сама не в меньшей степени нуждается в утешении и вот-вот с нею случится истерика. Но графиня, несмотря на свою капризную и женственную натуру (что, согласитесь, одно и то же), все же была человеком практичным и, вероятно, родись она мужчиной, стала бы великим деятелем мира денег и богатств. Но Пиро была женщиной, и те времена указывали женщине на ее единственно естественное предназначение – быть матерью и женой. Преуспев во втором, она, тем не менее, была не способна на первое, что отражалось в ее жадном и сварливом характере отчаянной потаскухи. Больше всего на свете она любила деньги, драгоценности и власть. И любовь эта была взаимной. Прожженная интриганка, графиня была прекрасной и стоящей женой для своего мужа-политика, именно поэтому он терпеливо сносил и взрывы ее истеричного гнева, и капризы, и любовников, сносил насилие над его гордостью и слугами, сплетни и шепот за спиною. Зная, что нужна и полезна, графиня не делалась от того более мягкой и доступной, наоборот, чувство превосходства над другими было вторым целеопределяющим в ее жизни мотивом. Ко всему прочему Пиро была признанной красавицей.