Перерыв всю стопку пластинок, имени Горовица я ни на одной из них так и не нашёл. После ужина я пошёл к себе в комнату и, перечитав в очередной раз текст на буклете Шварцмана, положил его на полку и лёг спать.
На следующий день после школы я забежал в центральный универмаг и, купив там пластинку первого концерта П. И. Чайковского в исполнении Горовица, примчался домой. Бросив портфель на диван, я поставил пластинку и уселся в отцовское кресло. Сквозь тихий скрип иголки проигрывателя прозвучал приятный женский голос: «Солист – Владимир Горовиц. Симфоническим оркестром Нью-Йоркской радиовещательной корпорации дирижирует Артуро Тосканини. Запись 1941 года». Через колонки в комнату ворвались торжественные валторны и когда вступило фортепиано с разложенной гармонией аккордов, меня словно приковали к креслу. Эта музыка была наполнена величием, свободой духа и большой любовью к жизни. Я подошёл к окну и долго смотрел на дождь, представляя, что это играю я. Закрыв глаза, я вдруг увидел себя во фраке за роялем, играющего с симфоническим оркестром перед многотысячной публикой. В данный момент, конечно, я мог об этом только мечтать, но я был очень рад и этому.
Прошло три недели. Сегодня был тот самый день, когда мы получили свидетельства об окончании музыкальной школы и томились с Вовой и Светой за длинным столом в кабинете директора, дожидаясь Анну Михайловну. По экзамену по фортепиано Лебедь мне поставила три с минусом, хотя я играл лучше, нежели на мастер-классе у Шварцмана. За такой подарок я решил ей отплатить тем же: деньги, которые мне дала мама, чтобы купить для Анны Михайловны красные розы и какой-то сувенир, я сэкономил и купил то, что по моему мнению больше всего подошло бы кабинету Лебедь и ей самой.
– Саша, а ты будешь что-нибудь дарить Анне Михайловне? – спросила меня Света, оторвав моё внимания от табеля с оценками.
– Да.
– А что?
– Квартиру.
– Ха-ха! – громко засмеялся Вова и тут же стих, когда Лебедь со счастливым лицом и кучей подаренных цветов вплыла в кабинет.
– Ой, мои хорошие, посмотрите, сколько цветов м и не сегодня надарили – обалдеть можно! – пропела она, утопив в них нос, а затем аккуратно положила цветы на стол.
– Анна Михайловна, это Вам подарок от меня и моих родителей, – заявил Вова, доставая из-под стола большой тяжелый пакет.