Гигант даже в затылке почесал, только не помогло. Интересно, как он собирается из ситуации выходить? Выставит меня обратно за дверь? А если догадается, что слезы и сопли – спектакль? Чем бы его стукнуть-то, посерьезнее? Под рукой только мешок с котом, а четвероногий хоть и тяжелый, но слишком мягкий. Эх, надо бы по карманам пошарить, вдруг удастся выловить хоть щепотку сон-травы или восковую табличку?..
– Что ты орешь?! Чего орешь-то?! – Великан окончательно выходит из себя. Еще бы, у меня сейчас такой ноющий голос, самой противно. – Никто тебе зла не делает. Я тут… одну знакомую жду, хорошую знакомую… Решил сюрприз сделать, напугать в шутку, а тут ты…
Ага, и я поверила… Ничего себе шуточки! Кто же ты такой, великан-великанище и что тебе надо от бедной Моны? Хорош знакомый – первый раз вижу, знать – не знаю!
– Так я пойду, дяденька? – Хлоп-хлоп ресницами. На лице самое детское выражение, которое только могу выстрадать. Пусть и дальше принимает меня за школьницу. Я, вроде, никогда на внешний вид не жаловалась, подумаешь, плюс-минус десять лет. Сейчас такие школьницы пошли, что я на их фоне не то, что за сверстницу – за малолетку сойду.
– Иди… – Дважды просить меня не надо. Я уже у обитой войлоком двери, – Нет, погоди…
В отчаянье дергаю ручку. Закрыл, *%\#*, нехороший человек! Можно, конечно, «вездеключ» найти – полезная штуковина, ко всем замкам подходит, да только разве успеешь отыскать в панике? А могучая рука уже хватает меня за отворот куртки и затаскивает обратно, дальше и дальше в прихожую…
– Дяденька-а-а!.. – Кажется, мое отчаянье сейчас не показное – дедушка Станиславский бы порадовался. – Пустите-е-е!..
– Вот проверю кое-что и сразу отпущу. Ты не бойся: если путем и без кривды – пойдешь на все четыре стороны, куда захочешь.
У-у, истукан, колосс глиняный! И в какой – такой извилине зародилась сия умная мысль?! Кажется, удивительная способность, которой я радовалась буквально полчаса назад, вышла мне боком. На сей раз, попала так попала!…
Передо мной на уровне глаз – настенное зеркало в простенькой медной рамке. Понятно дело, в отражении маячит лишь широкая грудь богатыря. Только ему, чтобы убедится в этом, приходится сгибаться в три погибели. Секунду великан растерянно смотрит на свое «умудренное опытом» лицо, и только потом понимает, что оно означает.