Я подчеркнуто, чтобы он это видел, сверлю взглядом Лу. Ей явно хочется, чтобы ее отвязали: побагровев, она извивается в своих оковах. Затем я снова перевожу взгляд на Робина и наконец смотрю на его поникший член. Мой взгляд поистине испепеляющий.
– Я стучала. Меня было не слышно из-за музыки. Ты жалкий предатель, кусок дерьма.
Быстро спустившись по лестнице, я спрыгиваю с последних ступенек, приземляясь на коленки. Робин гонится за мной, так что у него нет времени одеться. Таким образом, когда я добираюсь до входной двери, передо мной снова предстает совершенно голый мужчина.
Я еще больше ненавижу его за это. Он такой бесстыжий, вовсе и не думает прикрыться. Даже сейчас Робин до некоторой степени актерствует. Посмотри, как я уязвим. Посмотри, как я бесхитростен. Я бы предпочла, чтобы его не знающая условностей бесхитростность была скрыта полотенцем.
– Джордж, Джордж, подожди! Мне жаль, – говорит он.
– Мне тоже. Не каждый разрыв сопровождается счетом от врача. Я плохо себя чувствую.
– Разрыв?..
Повернувшись, я смотрю ему в глаза.
– Ты серьезно считаешь, что я останусь с тобой?
– Нет – конечно, не сегодня вечером.
Я в изумлении моргаю:
– Ты что, действительно сошел с ума? Это клинический случай? Все кончено, Робин, мы расстаемся. Неужели ты думаешь, что мы могли бы продолжить отношения после этого?
Робин делает паузу, затем говорит:
– Отношения? Мне… мне кажется, мы не были в отношениях?
Я так поражена, что требуется целая минута, чтобы сформулировать ответ.
Мне с трудом удается выдавить:
– …Что?
– Я полагал, что мы «встречаемся». – Робин изображает в воздухе кавычки. – Не думал, что у нас эксклюзив… что запрещается встречаться с другими людьми. Вся эта сцена не в моем… стиле.
Я вспыхиваю. Одно дело – сотворить со мной такое, и другое – взваливать на меня вину. Притворяться, будто это результат моих неразумных ожиданий.
– Мать твою, ты серьезно?! Ты хочешь вывернуться, притворившись, что наши отношения не существовали? Так врут дети. А дальше ты, как ребенок, закроешь лицо руками, считая, что я тебя не вижу?
Робин нарочито громко вздыхает, недоверчиво трясет головой, приглаживает волосы, обдумывая, что сказать дальше. Этот прием он использует на сцене. Господи, какое бесстыдство – выставлять на всеобщее обозрение член и яйца!
– Я никогда не видел тебя такой прежде, – бормочет он.