– Юля, а вот и ты! Что же ты, Юлия, так издеваешься над инвалидом?
Понятно: она ждала меня. Ей не терпелось пообщаться, что видела по ее выражению лица, по движениям. Руки в боки, глаза прищурены, нос кверху. Одним словом – королевна пришла отчитывать холопку.
– Вы про кого?
– Так про брата твоего. Навалила на него столько работы, а сама гуляет ночами. Совсем стыда нет?
Калеку, значит. Вон как придумал! Умно, на жалость пробил, переговорщик недоделанный. Как только вернусь домой, сразу же исправлю несоответствующий моментик в его здоровье, а то ведь непорядок.
– И чем же завалила?
– Так он после операции, а ты хозяйство на него скинула.
Получается, еще и скинула на этого тунеядца свое хозяйство. Угу… Какая я ужасная, парень-то переработался. Бедняжка.
Хотела проигнорировать, но заметив, как Швабрина поставила ногу, преграждая путь к моей квартире, поняла, что без общения не обойтись.
Что же… Пообщаемся.
– Ну что вы, какое хозяйство? Просто он у нас такой непоседливый, работящий, только бы починить да прибить. Вы обращайтесь. Ему будет в радость, – говорила и улыбалась с каждой секундой шире и шире.
Раз я плохая, нужно соответствовать.
– А я думала…
– Ну что вы, как я могу? Да и что у нас убирать? Вечно я на работе и приготовить некогда. Посуда редко когда используется. А вот вчера, пока на работе была, Дмитрий такой пирог приготовил, пальчики оближешь, а какой невероятный рассольник! Ммм… Вот и убирал за собой.
– Хм… тогда… понятно, – протянула Вера Александровна.
– Если вам помощь нужна, вы к нему, только к нему! Он такой мастер, и никому не откажет. Настоящий мужчина!
– А когда можно? – предприимчиво спросила соседка.
– Ну как через недельку восстановится…
– Не инвалид?
– Ну что вы? Как можно?! Приходит в себя после операции, руку сломал. Помогал другу отца крышу стелить на даче, вот случайно и навернулся оттуда. Но не переживайте, уже заживает, ведь крепкий и сильный.
– Ну, я, видно, не так поняла. Да, он что-то говорил про больницу и руку, но как-то не вслушивалась.
Ага, зато не поленилась несколько часов караулить меня, чтобы поругать.
– Иногда нужно. Нужно… – улыбка у меня уже сокращалась, мышцы лица болели. – После операции он, но не инвалид.
– Ну как поправится, мы придем, – пообещала, довольно сложив руки на груди.
– Непременно! Он будет ждать. Знаете, его хлебом не корми, дай только поработать. Широкой души человек.