Остальную часть пути Алекс не пытался больше заговорить со мной, что меня порадовало. Приземлившись в Стамбуле у меня было достаточно времени, чтобы попить кофе, но недостаточно, чтобы прогуляться по одному из самых красивых городов мира.
Взяв самый обычный латте, я села за самый дальний и неприметный столик. Тем не менее у меня не пропадало ощущение, будто на меня кто-то смотрит. Конечно, это был Алекс.
– Привет. Не помешаю? – Спросил Алекс и не дождавшись ответа сел напротив меня.
– Помешаешь, – с такой же наглостью ответила я. Алекс ничего не сказал, а просто уставился на меня таким взглядом, будто ожидал другого ответа.
– Мне уйти?
– Да.
– Но я хочу пить кофе именно здесь.
– Тогда уйду я.
– Подожди. Ладно, я буду честным. Ты мне понравилась, и я просто хотел познакомиться.
– Тоже буду честной. Я не знакомлюсь, – сказала я и ушла. Мой ответ показался мне просто гениальным.
В самолёте до Нью-Йорка этого назойливого Алекса уже не было. Я уже успела соскучиться по городу, по друзьям и даже по работе. Меня не было в Нью-Йорке где-то около месяца, а по ощущениям будто целую вечность.
На парковке аэропорта меня ждал мой жёлтенький Кадиллак. Я включила мой любимый плейлист и поехала в сторону дома. Я жила на 57 этаже в пентхаусе. Дома у меня, не считая 7 спален, была своя терраса, свой фитнес, библиотека, кинотеатр и даже личный бассейн. Мои родители заплатили приличную сумму за такое жильё.
Раньше мы всей семьёй жили недалеко от Лос-Анджелеса в нашем особняке. Я, мой младший брат Томас и наши родители. Я всегда мечтала переехать в Нью-Йорк и на двадцать первый день рождения родители мне подарили пентхаус. Том должен был жить со мной, но он захотел жить отдельно. Он собирался учиться на кардиохирурга. Наши родители остались жить в Калифорнии. Они наотрез отказались менять город. Отец сказал, что ни за что на свете не оставит наш бизнес – винодельню. Он говорит, что душу вложил в дело своей жизни.
Доставка еды из ресторана приехала в то же время, что и я. Так что я быстро поужинала салатом и вином. Потом я легла спать, в надежде, что те события в Питере – это просто дурной сон.