– Мы так и не выяснили, кто это был, – уже на улице ответил он на Ледин невысказанный вопрос. – В этом ты сработала на славу.
Леда не стала спрашивать, почему он вдруг решил поделиться этим, – их разделял порог, и мастер больше не отвечал за Леду. Она лишь посмотрела на свои затянутые в перчатки руки.
Если бы она сработала на славу, у нее не отобрали бы ножниц. И будущего.
Мастер Бражник протянул руку – взгляд Леды невольно зацепился за блеснувшие на его поясе ножницы – и осторожно коснулся ее левой ладони.
– Я не знаю, что заставило тебя это сделать. – Он поднял голову, потому что иначе с Ледой разговаривать не получалось почти ни у кого. – Но сомневаюсь, что деньги. Остаются самоуверенность, любопытство или…
Он мог бы не договаривать. Леда и сама это знала – или, по крайней мере, надеялась глубоко в душе. Она не стала бы играть со смертью, просто проверяя, справится ли с вызовом. Но если бы ее попросили – отчаянно, достаточно для того, чтобы всколыхнуть и ее любопытство, и уверенность в собственном мастерстве…
Она сработала на славу, но ошиблась. Ее ладони были тому доказательством, ее изгнание – тоже. Как и тот факт, что она не могла перестать думать о несчастной нити судьбы, которую не удержала – или все-таки удержала? – в руках.
– Не делай глупостей, – мастер Бражник подался вперед, и Леда чуть склонила голову. – К тебе приходил Коготь.
Мастеру Бражнику не стоило утруждать себя и поднимать бровь, но он все равно это сделал. Леда и без того поняла, чем это могло грозить.
Измененная судьба – загадка похлеще Гобелена Тысячи Причин. Если все пройдет, как должно – как в древних записях, о которых стараются лишний раз не рассказывать, – то кто-то получит то, о чем мечтают многие. Новое начало. Мир забудет о нем – целиком и полностью, – и он волен будет сам вершить свою судьбу.
Конечно, проверить, удавалось ли это кому-то прежде, не представлялось возможным. Даже если и так, то никто бы об этом не вспомнил. Но о чем мир не забывал – так это о ритуалах, которые пошли наперекосяк. В неумелых руках нить чужой судьбы могла сотворить множество разрушений. Леда сдержала ее, рвущуюся на свободу и изломанную, насколько смогла, – об этом напоминали ее руки. Но что случилось с тем, кого она забыла? Что случилось с тем, кого забыл, благодаря ей, весь мир?