Ольгир застыл с приоткрытым ртом. Он улыбался, но улыбка его была перекошенной.
– Ты меня одурачила, – он рассмеялся, точно это была хорошая шутка. – Обвела меня вокруг пальца. А я поддался тебе.
Он посмотрел на неё дерзко.
– Теперь, когда ты связала нас клятвой на крови, пойдёшь за меня?
Ингрид вскинула голову и посмотрела на резные лики богов, а после на фигурку перевёртыша, что лежала на земле. Дождь опрокинул её в траву, и фигурка смотрела на неё лицом волка. Ингрид нахмурилась.
– Я подумаю, – наконец произнесла она, не оборачиваясь. – Дай мне время.
– Это уже не «нет».
– Просто я бы на твоём месте не осмелилась нарушать клятву на крови, произнесённую здесь.
– Я подумаю, – хмыкнул Ольгир, вновь повторяя за ней.
– Мне пора идти. Отец, верно, уже заждался меня.
– Хочешь, я подвезу тебя? – Ольгир ухмыльнулся.
– Я не умею держаться в седле, – призналась Ингрид. – Боюсь, вывалюсь на первой же кочке.
– Ничего ты не выпадешь, если будешь держаться за меня.
– Я…
– …Подумаю?
– Согласна. – Лицо Ингрид вновь стало бесстрастным.
Сол оказался обучен опускаться на колени, чтобы на него мог взобраться даже раненый. Ингрид уселась в седле, и Ольгир, заставив коня встать, сел позади неё. Подол её платья задрался, обнажая сильные ноги. Ольгир засмотрелся на них, а после тронул поводья. Ингрид крепко держалась за седло и взрыкивала каждый раз, когда Ольгир поддерживал её за талию. Они выехали к реке, и Ольгир, вместо того чтобы повернуть коня налево, в сторону переправы, повернул его направо – к порогам.
– Я живу выше против течения, – сказала Ингрид и указала рукой. – Туда. Ты что, забыл?
Ольгир пустил коня рысью, и Ингрид затряслась в седле, испуганно схватившись за гриву коня. Ольгир хохотнул.
– Держись-ка ты покрепче, не то расшибёшься, если выпадешь, – сквозь смех проговорил он.
– Куда ты везёшь меня?! – взвилась Ингрид.
Ольгир подхватил её, но ничего не ответил, плотнее прижал к себе, не давая вырваться. Ингрид сопротивлялась изо всех сил, и Ольгир, недолго думая, пустил коня галопом. Она закричала, и боязнь свалиться с седла заставила её вжаться в Ольгира. Каждый перестук копыт, гулко отдававшийся во всём теле, всё больше отдалял её от родного дома. Ингрид была готова расплакаться – так напугана она была скоростью, высотой и мужчиной, который крепко прижимал её к себе.