В тот вечер он вернулся домой к двенадцати и восторженно рассказывал о презентации, на которую его так некстати затащили прямо с работы. Уходил он рано, Марианна десятый сон видела, а потому и подмену с костюмом обнаружить не могла.
У Марианны, как и большинства женщин ее круга, существовал стереотип любовницы – разрушительницы домашнего очага. Хищной, алчной, длинноногой блондинки, стремящейся прибрать деньги супруга и по возможности выжать из него как можно больше. Любовница обязательно должна была быть неприлично молода, ухожена и ненасытно сексуальна. Образ увядшей взрослой некрасивой подруги мужа не мог прижиться в ее сознании как источник потенциальной опасности. Но все-таки, блюдя семейный очаг, Марианна развесила в спальне вульгарно увеличенные свадебные фотографии, где все брачующиеся редко схожи с самими собою в реальной жизни. Пара Марианна – Вадим не стали исключением, она в открытом кружевном красном платье, что придает особую нелепость ее юному белокожему лицу. Она боялась контраста возраста – красное платье скрадывало большую возрастную несовместимость и делало молодую Марианну зрелой дамой. Вадим выглядел то ли усталым, то ли недовольным, а, скорее всего, и то и другое вместе. Ему подсказали, что он должен держать «молодую» под локоток – так, чуть касаясь, налегке, а не обнимать за плечи двумя ручищами. Так он и застыл неестественно на почтительном расстоянии от невесты, что придавало всей паре вид весьма неискренний и несимпатичный. Короче говоря, свадебные фото были не лучшими из их семейного архива, и какая-то натянутая торжественность занижала трепетность момента. Но Марианна все равно любила эти фотографии и любовалась ими вполне честно. Ей доставляло радость сознание законности и стабильности ее жизни. Прочности и официальности. Она вряд ли согласилась бы на тайные отношения, какой бы страстью они ни были отмечены. Для нее публичность и само понятие социальной защиты было превыше любовных переживаний.
Такой фотовыставкой свадебной церемонии была орнаментирована супружеская спальня, как бы косвенно напоминая: «Вот, мол, мы в законном браке, не забывай об этом, милый».
А у Тамары тоже было много фоток, засунутых за стекла книжных стеллажей. Полинявших, черно-белых, очень старых по качеству и юных по изображенным на них лицам. Было только одна их с Вадимом общая фотография, где с трудом угадывался генерал-майор КГБ, а в то время студент юрфака, и тоненькая лохматая девочка, прикуривавшая у него папиросу. Он сидит спиной к объективу, за ее плечами угадываются очертания Сулахат – той женщины, которая так и лежит на спине за домбайским ледником. Это было их первое восхождение.