Может быть, надо попросить прибавки к жалованью, думает Хенри, но тут же отгоняет эту мысль. Сверре Вединг никогда не согласится дать ему прибавку, хотя торговля идёт с блеском, а сам Сверре ходит в костюме с жилетом и ездит на собственном авто. И обороты с приходом Хенри здорово выросли, потому что он отличный продавец. Это несправедливо и нечестно, думает Хенри, ведя пальцем по боковине кассового аппарата, внутри которого, по ту сторону холодного металла, в ящике лежат деньги. Мысль западает ему в голову, входит туда, простая и ясная: возможность исправить положение существует. Есть лёгкий способ поднять жалованье до должного уровня, сделать так, чтобы Хенри получал столько, на сколько он на самом деле нарабатывает. А всего и фокус – изредка не пробить покупку и забрать деньги себе, ну, типа чаевых, раз уж доходы магазина растут во многом за счёт его талантов продавца. Конечно, брать по чуть-чуть, совсем помалу, чтобы никто не заметил. Для хозяина магазина такая мелочь никакой роли не сыграет. А для Хенри? Для него это возможность сходить со всеми в кафе. Наблюдать за компанией извне и быть её членом – принципиально разные вещи, вот о чём речь-то. А деньги эти он всё равно заработал, разве не так?
Хенри сжимает кассу руками и косится в сторону конторы, где корпит над документами Сверре Вединг, сидит, согнувшись, за столом в облаке сигаретного дыма. Дядя отлучился куда-то или ушёл в мастерскую. Входит посетитель. Пожилой мужчина. Идеальный случай поучиться, думает Хенри, и сердце у него начинает колотиться быстрее, но кто это заметит, если Хенри, как всегда, улыбается и вежливо здоровается, не забывая при этом держать спину прямой и обе руки на прилавке, а говорить громко и чётко. Пока седой господин шарит в карманах пальто в поисках чего-то подходящего, чтобы вытереть вытекающий из ноздри блестящий сгусток соплей, Хенри успевает рассмотреть посетителя и отметить, насколько он рассеян и невнимателен.
Вот и шанс.
До чего ж лёгкое дело, оказывается! Вставить палец, задвигая ящик, чтобы касса не защёлкнулась, дождаться, пока покупатель выйдет, вытянуть монеты и опустить в карман. Когда секунду спустя снова звякает дверной колокольчик, сердце Хенри ещё бешено бьётся, но следов предыдущей покупки уже нет, а деньги есть, вот они, он прижимает их правой рукой к подкладке кармана. А после работы неспешно направляется в заветное кафе, где проводят время все эти счастливчики, по дороге встречает парня из своего района, осторожного тихоню тоже не из числа заводил, и спрашивает, не зайдёт ли он с ним в кафе, говорит, что угощает. Парень, к радости Хенри, соглашается. Хенри всё время сжимает монеты в кармане. Кафе принадлежит Обществу трезвенников, поэтому там нет ни пива, ни тем более крепкого алкоголя, но курить можно, и болтать можно. Хенри покупает две чашки какао. Он ловит обращённые на него взгляды, слышит гул оживлённых бесед, смех и звяканье чашек. Знакомец ведёт его к столу, где собрался народ из их района. Хенри придвигает стул. Он старается не показать волнения, пьёт какао маленькими глоточками и слушает. Кто-то пересказывает кино о ковбое, как он спас целый город. Все внимательно слушают, но рассказчик, не удержавшись, говорит, чем дело кончилось. В наступившую тишину вклинивается Хенри с вопросом, слышали ли они историю о другом ковбое, он вычитал её в журнале. Все смотрят на него поверх чашек какао, ни тени сарказма во взглядах. Наоборот, они всерьёз готовы его слушать и лишь спрашивают: какую историю?