Старлей достал блокнот из штанов и сверил количество людей.
Он убрал руки за спину, выпрямился и властным голосом начал:
– Сегодня мы идём в загородный полигон. Там вас будут обучать дисциплинам и службе. Основные правила: держать строй и не отставать. Тот, кто отстанет, получит по заднице!
Строй захихикал.
– Молчать, козлы! Посмотрим, как вы посмеетесь в этом марше! Всего-то тридцать километров пройти в полном обмундировании!
Все стихли.
«Я до того и представить не мог, что дорога так велика».
– А уж там, поверьте, мы с вами хорошо посмеемся! Высшего начальства не будет, телефонов у вас нет. Сопельки некому будет вытирать, дрочилы!
Курсанты внимательно слушали, внимая каждому слову.
– Шагом марш!
Строй двинулся. Я шёл в середине, ближе к концу колонны. По бокам от меня шли Бахрам и Макар.
Гоха с другими офицерами среднего звена сели в автобус.
Нас повёл старшина прямиком из замка. Тем же самым путём, что день назад я добрался сюда с отцом. Казалось, что это было в другой жизни.
Сперва мы пошли по тропинкам, которые ведут вниз с холма к городу.
Затем, не доходя до города, мы пошли через поля и лесистую местность, на которую я заглядывался ещё вчера. Теперь у меня была возможность рассмотреть это вблизи.
«Сколько разнообразия! Сколько цветов! И ведь кто-то же придумал все эти цветки и коряги, пробивающиеся вверх из земли…» – подумал я, глядя на лес. Мощные деревья покачивались, двигая ветвями, словно медвежьими лапами. Листья срывались с ветвей и устраивали пляску, кружась и падая среди своих. Высокая трава и кустарники скрывали разнообразие насекомых и мелких зверушек, для которых шумный строй из курсантов был лишь странной иллюзией, не вписывающейся в реальный мир.
Мы несли на себе набитые вещмешки, фляги, противогазы и плащ-палатки.
Полевая форма, в которой совершали марш-бросок, проявила себя неплохо. Хотя она и была похожа на хлопковый камуфляжный мешок, в ней было просторно и комфортно. Страшно представить, что стало бы с нами в повседневной форме, которую я увидел на курсантах, когда мы с отцом въезжали в академию.
Через несколько часов похода на моём лбу выступили первые капли пота. Солнце нещадно пекло. Казалось, сверху кто-то поднёс лупу, чтобы выжечь отряд муравьёв. Начали падать первые обмороки.
Двери автобуса, который ехал рядом со строем, открылись, и наружу выпрыгнул старлей Гоха. Трёхслойный подбородок на его лице затрясся.