– Хочется, чтобы всё было без приключений! Первый день, а вы всё тут, как после годового забега. Оденешь вот это.
– Пластырь есть? – Показываю порез, пока он бубнил.
– Так… Начинается. Выплывай из своего аквариума, я попытаюсь найти, чем это загримировать.
Тонкий, почти прозрачный пластырь прилипает к пальцам. Я уже испортил два, ещё один испортил Стен. Я нервничаю, он нервничает, и вот остаётся последняя упаковка пластыря.
– Зачем ты пытался всё сбрить, просто подстриг бы волосы. Тебе же не 15 лет, чтобы экспериментировать. Так, замири и не шевелись. – Распаковывает очередную полоску пластыря, нагибается, прицеливаясь ультратонким липким матовым полиэтиленом и как же всё может быть без странных стечений обстоятельств. Дверь открывается, в дверях появляется один из актёров.
Это был Рома – студент. На самом деле не помню почему, все его звали студент, хотя этот детина выше меня на голову накаченный до состояния, словно его надули воздухом, да так, что даже кожа натянулась. Да и по возрасту он не младше меня точно, по крайней мере, так он выглядит. Так и застыли все трое. Я голый и придурковато улыбающийся, директор на коленях, копошащийся на моих съёжившихся мужских регалиях и тот студент-переросток в дверях в приоткрытым от удивления ртом.
– Ну, что застыл? Или туда, или обратно. – Директор помахал рукой, словно отгонял неприятный запах. Дверь захлопнулась. Он надавил на пластырь ещё раз, я поморщился.
Странно, что тогда так совпало, и директор был, и студент. Это сейчас я понимаю, что их связывает, хотя странно. Они такие разные. Между ними общего не больше, чем между кошкой и собакой. Хотя они оба весьма привлекательные внешне, каждый по-своему, но всё же.
Дверь хлопнула, студент, явно приревновал. Открывает он дверь, а тут Стен стоит на коленях, копошится у меня в интимном месте. Он же не видел, что тот замазывает пластырь тональным кремом. Вот и получилось, то, что получилось. Я ведь тогда не знал, что между ними. А может, тогда ничего, ещё и не было. Стен тога меня ещё очень жёстко высмеял, я потом несколько недель старался его избегать:
– И это ж надо, двадцать четыре, и…
– Нет, ну максимум девятнадцать. – Я ещё так удивился, что он смотрит на мой член и оценивает его.
– Что?
– Ну, не двадцать четыре точно.
– В смысле? Я, про твой возраст.