Остальные учащиеся делились на две группы. Первая – это люди, которые гнобили других. Они сами же делились на другие две категории: главные, кто подначивал всех на подобные действия, и их последователи, что выполняли эти самые действия. Большинство последователей, пусть это и был их выбор, винить нельзя, как нельзя винить зайца, поменявшего цвет своего меха зимой, чтобы волкам было сложнее его заметить. К сожалению, такие люди чаще всего не имеют своего мнения, ведь их позиция полностью зависит от других. Вторая группа состояла из людей, сохранявших нейтралитет, если можно так выразиться. Они также делились на две подгруппы: те, кого презирали все остальные, хотя они были просто чуть слабее характером, и те, кто потенциально мог входить в первую группу и унижать других, но не делали этого по неизвестным для других причинам. Они создавали свои небольшие круги и пользовались самой большой популярностью. Они никогда не влезали в конфликты, только если это могло повлиять на их репутацию.
Итак, моё субъективное мнение заключается в том, что вся вторая группа, в отличие от первой, имела собственное мнение и обычно ни от кого не зависела, что, безусловно, не касается «прислужников» первой касты.
К несчастью, такова была наша жизнь. В одиночку мы не могли её изменить. Только если почти каждый человек на планете осознает все проблемы окружающего нас мира, то что-то в нём, наконец, измениться.
По этому поводу я не мог не написать стих, так что пусть он просто украшает эту страничку, даже если никто этого не увидит.
И сердце то не знало боли,
Глаза не видели тоски,
Печали те не знали боле,
Чем порвана игрушка на куски.
Но спустя годы я в глаза взглянул те,
И не увидел той же честной доброты,
Они горели лишь на грустной ноте,
И лишь затмились тенью пустоты.
И сердце то познало боль страданий,
На мир по-новому взглянули те глаза,
Ну а душа всё так же ждала счастья,
Так не хватавшего в те годы ей тепла.
Душа пылала в миг терзаний,
И шрамы покрывали, как лоза,
И чувства, словно тот листок в гербарий,
Когда-то мы убрали навсегда.
Мы накололись на шипы той жизни,
Что проживали в мире каждый день,
И детские глаза вмиг потемнели,
И от доверия осталась только тень.
Потухшие глаза на мир взглянули
И не увидели ни света, ни тепла,
Лишь серый небосклон на горизонте,