Зал был погружен в темноту, за исключением сцены, где яркий свет выхватывал и выделял фигуру преподавателя, придавая его приятному лицу какое-то дополнительное благородство и подчеркивая одновременно впадины щек и чеканные надбровные дуги, нос и подбородок.
Лектор снова заговорил. Речь его была негромкой, но четкой и внятной, отчего каждое слово было различимо даже на галерке. Тембр голоса прославленного академика – лирический баритон – заставлял трепетать тайные струны женских студенческих душ несмотря на то, что смысл речи преподавателя был сугубо научным.
– Слова, которые я изобразил на доске, будут эпиграфом к нашей сегодняшней беседе. Их один из величайших провидцев в земной истории написал в начале далекого двадцатого столетия в своей статье «Планеты заселены живыми существами». Кто назовет имя этого предсказателя?
Десятки точек засветились оранжевым на схеме мест лектория: это умники и всезнайки из числа студентов сигнализировали преподавателю, что знают ответ и готовы выступить впереди своих товарищей. Борис Геннадиевич коснулся огонька наугад. Овальный круг света выхватил из полумрака аудитории миловидную блондинку в красном. Щеки девушки зарделись от смущения, почти повторив тон блузы, тем не менее она звонко и уверенно произнесла:
– Рита Сапфо, колумбийская секция. Константин Эдуардович Циолковский!
Как только девушка назвалась, сидевший рядом слушатель резко повернулся к ней всем телом, ткнул в соседку указательным пальцем правой руки, а левую зарыл в собственной шевелюре, всей своей позой и взглядом широко распахнутых огромных глаз гротескно демонстрируя изумление. Вышло так, будто имя студентки прозвучало как ответ на вопрос академика. По залу прокатился хохоток: ИИ[1]аудитории вывел на экран позади лектора изображение Маргариты, а заодно и ее ближайших соседей «по парте», в высочайшей четкости, так что было отчетливо видно даже то, как при каждом слове студентки немножко вздрагивает ее аккуратный носик. Смеялись, конечно, не над девушкой и ее словами. Веселье вызвало поведение доморощенного юмориста. Маргарита повернулась к комику и показала розовый язык. Юноша радостно захлопал черными ресницами.
Академик не сердился на подобные мелкие шалости. Наоборот, Борис Геннадиевич радовался любым проявлениям человеческого в будущих ученых, каковыми видел своих слушателей. Он считал, что разнообразие и широта внутреннего мира человека помогают в его изысканиях, поскольку позволяют смотреть на окружающие явления с разных сторон и находить неожиданные ответы.