Навигатор в телефоне предложил кратчайший путь – пятнадцать минут. Мозг предложил самый очевидный для Игоря вариант – церковь. Сам он набожным не был, в загробный мир не верил. Но ничего лучше, чем рассказать сыну о том, что мать на небесах он не придумал. На улице выпал первый пушистый снег в этом году. Он припорошил все: и не опавшие листочки на деревьях, и еще зеленую траву на газонах, и тонкую линию ограждений на тротуарах. Небо висело темным и хмурым. «Жалко, – отметил про себя Игорь, – в ясное утро, можно сказать, что маме на небесах хорошо. А кому может быть хорошо в этом грозовом убожестве?»
Острые слова всплывали мыслями самостоятельно, без спроса. Все его чувства, мысли и подбираемые им слова стали сильнее, острее, тяжелее. Вчера он не чувствовал ничего, а сегодня – как кожу сняли.
Прозвучал тонкий писк сигнализации, щелкнул электрический замок, и мужчина с сыном отошли от припаркованной машины. Когда Игорь взял сына за руку понял – забыл перчатки на воздуховодах. «Ладно. Недалеко идти» – отмахнулся он и зашагал быстрее.
В церкви стоял терпкий характерный запах, который ни с чем не перепутать. Это была церковь, с небольшой залой, где проходили службы. Алтарь – сплошное золото, иконы на постаментах – все в золотых рамах. Игорь не любил церковь за это пристрастие к золоту и много за что еще. Но сейчас не мог быть в другом месте. Стены были расписаны так, как он и ожидал: красивые тонконосые ангелы в белых одеждах и с нимбами вокруг головы.
Сын вжался в руку отца и съежился. После крещения он первый раз был в церкви. Особенно было страшно от того, что он не оказался готов к такому месту. Мама всегда заранее рассказывала куда они едут и что будут делать. Отец не удосужился предупредить, что едут не маму забирать, а в очень необычное место. Максим окончательно растерялся, когда папа потянул его к окошку, и стал о чем-то говорить с женщиной в платке. Папа заплатил ей денег и взял из худосочных рук две свечки, сказал еще что-то и потянул в глубь странного места. И в этот момент взгляд женщины метнулся к Максиму и был настолько колючим и неприятным, что мальчик перестал отвлекаться на красивых людей в белых странных халатах и спрятался за спину отца.
Они прошли в самый угол большой залы, и отец наконец заговорил с Максимом. В первый раз со вчерашнего вечера отец не просто говорил, что делать, не механически говорил «ага» на все вопросы, а говорил с сыном, смотрел и – главное – видел сына.