– Ох, как волнительно… – прошептала я, наблюдая за тем, как мое письмо скрывается за горизонтом.
– Понимаю… – услышала я голос брата за спиной.
– Ох, лучше не говори ничего, – его шуточки сейчас были не к месту.
Однако и он это понимал.
– Я и не собирался ехидничать, – серьезным тоном сказал Седрик. Я повернулась и внимательно посмотрела ему прямо в глаза. Он смотрел на меня не так, как обычно, словно перед ним стоит маленькая девочка. Во взгляде брата я прочитала уважение. – Далеко не все даже до отборочных доходят, а твое письмо с успешным заклинанием уже на пути в Высшую Школу Магии. Я искренне тобой горжусь.
Брат распахнул объятия, и я тут же с удовольствием прильнула к нему.
– Буду скучать, – прошептал он мне на ухо, словно прочтя мои мысли. Я чуть не всхлипнула. Вместо этого ответила:
– Да подожди ты, я еще не поступила.
– Ты думаешь, в тебе кто-то сомневается? – спросил Седрик.
– Ты вечно надо мной подшучиваешь, – сказала я.
– Резонно. Но я же любя, – отозвался Седрик.
Я расцепила руки и взглянула в его всегда веселые глаза.
– Я тоже буду скучать, брат.
Следующая неделя была для меня довольно странной, может быть, даже максимально странной – никаких тебе книг, никаких заклинаний.
– И слава богу, что без этих всех заклинаний и магических экспериментов! – воскликнула мама, когда я поделилась с ней своими чувствами. Она переложила в большой тазик белье и, взмахнув руками, лихорадочно завертела кистями рук. Этот жест повторило белье в тазу, начав закручиваться и стираться. – Не то чтобы я против заклинаний, сама использую, ты же видишь, – мама с улыбкой указала на таз. – Но я рада, что в нашем доме больше не будет биться посуда от этих ярких искр…
– Понимаю, те заклинания, которые я тренировала, мощнее, чем бытовые, – я пристыженно прикусила губу. – Но только так я могла получить шанс на поступление.
– Понятное дело, – мама махнула рукой, мол, не извиняйся. Белье почти остановилось, и она вновь махнула рукой, а затем вопросительно взглянула на меня. – Письмо еще не приходило?
– Нет, не приходило, – я старалась не показывать своей грусти.
Мама помолчала.
– А что, если… – она запнулась. – Ну, вдруг ты…
«Вдруг ты не поступишь», – хотела сказать мама, но только бросила на меня виноватый взгляд. Она всегда меня поддерживала, но, тем не менее, была реалисткой. Я это понимала, но мне все равно стало грустно от этих слов.