И вот в один из дней эти трое решили провести хитрую, немного жесткую операцию, чтобы поймать игривого и любопытного лиса.
Кекс и Хлеб были жутко злы на Алексиса: за последние несколько дней он немало потрепал им нервы, при этом сам об этом даже не подозревал. Барни более спокойно относился и к лису, и к его похождениям, но отговаривать от решения молодых и горячих псов не стал. Он видел, как их светло-голубые глаза, выдававшие диковатую породу, горели злым огнем. Да он и сам, честно признаться, побаивался Кекса и Хлеба.
– Давай разберем этого рыжего хитрюгу на запчасти, – предложил Кекс, рыча и дрожа от бешенства. Из их пары он был самым молодым.
Более спокойный, но такой же легкий на расправу, Хлеб ответил:
– Мы его поймаем. И заставим раз и навсегда забыть это место. А иначе…
– Иначе? – предвкушая расправу, переспросил Кекс.
– Иначе от этого лиса не останется мокрого места, – утвердительно рыкнул Хлеб.
Если бы Алексис слышал их разговор, он бы точно больше никогда сюда бы не пришел. Но, увы, он не знал обо всем происходящим. Когда-то, пару недель назад, его лучший друг Джеймс предупреждал лиса, с целью отвадить его от новой привычки:
– Фокси, там стало не так безопасно. У хозяина дома, Генри, теперь двое новых чистопородных хаски. А злости этим ребятам не занимать. Прошу, не ходи туда больше.
– Но ведь они тоже на привязи! Фыр, – отвечал, весело виляя хвостом, Алексис, – Они мне не опасны! Но спасибо, что предупреждаешь.
– Надеюсь, ты окажешься прав, – неуверенно заметил Джеймс, – Но я что-то сомневаюсь в этом.
И сомневался умный такс недаром.
Тем роковым днем, когда Кекс и Хлеб решили осуществить свой план, один из их банды, вымолил, скулив, как щенок и делая максимально добрый вид, у хозяина свободу на более продолжительный срок во время прогулки. А вернувшись в конуру, Кекс (поскольку это был именно он) решил подготовиться к следующему дню: он обменялся с Барни ошейниками. В итоге получилось, что старый пес снова очутился на привязи, а молодой хаски был теперь на нелегальной свободе. Барни не спорил, будучи вовлеченным в их план, он даже не пытался возражать – ведь он боялся Кекса и Хлеба, но при всем при этом ему стало внезапно до боли жаль молодого лиса, которому эта банда уготовила зловещую кару. Но он ничего не мог поделать.