– Разлеглась, – зычно продолжила сестра-хозяйка. – Пойдем, покажу отделение. Времени тебя ждать нет, давай быстрее.
– Сейчас.
Саша села и угрюмо сунула обе ноги в мягкие белые, уже начинавшие сереть, тапочки.
– Ты смотри, пока одна живешь, но после выходных подселим кого. Тумбочку, смотрю, завалила. Когда обход, когда врачи придут осматривать, вещи свои прячь внутрь, особенно женские, а то мужчины-доктора заходят, а у некоторых трусы, прокладки и все вверх дном. Постыдились бы.
вещи, особенно женские
– Пойдем, пойдем дальше, что сидишь, – от глубокого зычного голоса закладывало в ушах. – Одна, думаешь, у меня?
Саша тяжело встала и поплелась за женщиной. В коридорах пахло не медикаментами, а едой, стены окрашены в приятный травяной цвет. На скамейках сидели, будто отдыхали после бани, женщины, и все – в домашних халатах.
– Значит, так. Здесь пост медсестры. Каждый день до восьми утра измеряй температуру себе и ребенку, записывай в журнал, вот он тут всегда лежит открытый. Если что-то случилось, на посту даже ночью есть дежурные, обращайся. Так, дальше у нас постирочная и сушка белья. Свою одежду запоминай и забирай, как высохнет, не оставляй надолго. А то понавесят, и ищи-свищи целыми днями.
Туалетная бумага хранится тут, дверцы скрипят, тьфу ты. Ладно. Дальше. Столовая. Завтрак, обед и ужин четко по расписанию. Скоро запомнишь. Если что, буфет внизу, но там что-то мелкое купить; продуктовых напротив тьма. Мамочки договариваются с соседками и ходят до супермаркета по очереди.
Здесь процедурная, на уколы сюда, как позовут. Врачи принимают за пределами отделения. Медсестра все покажет.
– Когда придет врач?
Сестра-хозяйка так привыкла слушать только себя, что вопросу – и тому, что Саша вообще открыла рот, – очень удивилась и перешла на «вы».
– Это не ко мне. Ждите.
ждать. но… чего?
К вечеру отделение замерло: закончился ужин, женщины разошлись по палатам, и Саша поняла, что врач не придет.
Младенец просыпался, ворочался, плакал. Медсестра поменяла лекарство в капельнице и подгузник; потом показала, как докармливать ребенка смесью. Взглянула на Сашу, та стояла рядом и бесцветно наблюдала. Вздохнула. Отдала бутылочку. Ушла на пост. Не она, женщина в белом.
Саша так долго удерживала левой рукой бутылку, что, когда та опустела, не сразу смогла разогнуться. Спину ломило, ноги затекли. Но снова можно было представлять себя одной, представлять, что все прошло