Вышедший на площадь патруль был в обычном составе: четверо солдат в зеленых накидках на кольчуги. Заметно было, что солдаты старались сохранить блеск своих доспехов, да только в беспощадном зное Домбанга, где влага перемешана с солью, тонкий налет ржавчины на звеньях кольчуг пропечатался на линялой зеленой ткани, будто все эти люди неделя за неделей пачкались в крови из мелких ранок. И все же в сравнении с зелеными рубашками моего детства они выглядели более собранными и подтянутыми – тут я заподозрила влияние Рука. Впрочем, и прежней расхлябанной солдатне трудно было бы не заметить голозадого пьяницу, орошающего памятник основателю города.
– Гражданин! – заорал старшина, здоровенный мужчина, хотя мышцы у него с возрастом начали переплавляться в жир.
Пьяница не услышал – все таращился на свою красную ладонь.
– Гражданин! – вновь заорал стражник.
Подчиненные вслед за ним ускорили шаг.
Гуляки почуяли беду и попытались оттащить дружка, но тот запутался в упавших штанах, да и соображал спьяну плохо, так что хватило его только на то, чтобы выставить вперед липкую ладонь.
– Красная длань… – бормотал он и добил себя, процитировав Чонг Ми: – «Я видела кровавые длани, десять тысяч кровавых дланей вздымались из вод, сокрушая город».
Старшина зеленых рубашек вздрогнул так, будто слова вонзились ему в грудь. Опомнившись, он нацелил копье и гаркнул приказ. Двое солдат, припав на колено, взяли злополучного дурня на прицел.
Я подсматривала из тени, поражаясь, как быстро мои ночные художества довели до насилия. Красные длани, по моему замыслу, были лишь первым шагом. Я была готова к тому, что они останутся незамеченными. Что такое несколько пятен краски в многоцветном Домбанге? Даже расписывай я ход событий заранее, более удачного оборота не выдумала бы. Как будто древние боги дельты, стоя у меня за спиной, в угрюмом молчании наблюдали, как я повергаю в хаос предавший их город.
Один из гуляк – он казался трезвей остальных, хоть и потерял где-то свой жилет, – подняв руки, выступил вперед.
– Нет… – заикнулся он, – это не… мы не…
– Лечь на землю! – рявкнул старшина, сопровождая приказ движением копья. – Всем лечь!
Голый по пояс гуляка сделал еще шаг, – видно, ему представлялось, что вблизи легче будет уладить недоразумение. Он двигался с поднятыми руками, как лунатик, медленно, но неудержимо, а осознавший, что ему грозит, пьянчуга у памятника тем временем силился натянуть штаны. Остальные окаменели наравне с Гоком Ми и в свете фонарей казались красными.