– Сметану! – спохватилась я
Фета, гонцом – золотые пятки, метнулась в ледничок и через считанные секунды уже сидела за столом с заветным горшочком в руках.
На борщ накинулись, как будто год ничего не ели. Как чайки Ливерпульские, ей богу. Дуя, обжигаясь, ибо ну никакого терпежу не было дождаться, когда само всё подостынет, мы за обе щеки уплетали наваристый борщец, умилённо жмурясь и почти урча от удовольствия. В пузоте растекались благодать с благолепием.
– Уфф, – Фета сыто откинулась от стола. – вот это вещ-щ-щь.
– Ага, борщик – это божес-сно, – лениво согласилась я. – И как я теперь в таком расплавленном состоянии тренироваться буду?
– У меня тоже мозг работать отказывается – Фета растеклась по кровати.
– Так, на прогулку и в зал – я заставила себя подняться, автоматически мысленно подзывая Рысь.
– А чайку-у? – заканючила подруга.
– Водички попью. Иначе меня потом вообще с места не сдвинешь, – я и впрямь хлебнула воды и направилась на выход.
– А я ещё маленько поваля-а-аюсь – сообщила ведьмочка, удобно растянувшись на кровати.
– Ну, можешь себе позволить, – а нам с Александрой такие излишества не на пользу.
Под дверью уже ждала Рысь, и мы вдвоём с моей боевой кошкой размеренно двинули в сторону леса.
Через пол часа спокойной пешей прогулки всё, что мы с Афетой наперегонки накидали в себя за столом, вроде улеглось. Можно было возвращаться домой и идти уже, наконец, в тренировочный зал. Что я и сделала.
Встряхнув коврик, отложила его в сторону, – он сейчас только мешал, и подошла к стене. В результате моих истязаний, бедная стенка приобрела оплавленно – полированный вид. Создавалось впечатление, что далеко вглубь камень уже превратился в металл.
– "Так закалялась сталь", – невозмутимо пробормотала я, зачем-то погладив стену рукой, и вернулась " к барьеру", – нус-с, начнём.
Оставшаяся часть дня была точной копией вчерашнего. Я лупила в стену, подкидывала, ловила, опять лупила – в общем по кругу и вразнобой всё, что я уже научилась делать. Ближе к вечеру позвала Фету в зал – хотелось попробовать поупражняться с начавшими покрываться пылью камешками, одинокой горкой валявшимися в углу.
– Дава-ай!
Фета подкидывала камень вверх, на всякий случай отступая назад.
– Мазила-а-а! – "навеличивала" себя я, в очередной раз промахиваясь.
На восьмой бросок, наконец, попала, – камень шандарахнулся об стенку и раскрошился в песок, частично прилипнув к стене оплавленным бугорком.