Мастеровые переглянулись. Получить от ворот поворот – эка невидаль, но Прошка был парень работящий и непьющий. Что он мог натворить? Или что мог наговорить, чтобы довести обычно спокойного хозяина «до белого каления»? Ведь Пётр Яковлевич никогда не кричал на своих рабочих. Если кого и выгонял, то за дело и вполне пристойно. Человек он был такой. Всё порывался отойти от дел да душеспасительные книги читать, но увы – не на кого было оставить «фабрику».
Итак, Прошку выгнали. Через несколько дней он пришёл к Овчинникову: так мол и так, хочу у вас работать.
– А выгнали тебя за что?
– Да ни за что!
– Все так говорят. Признавайся: за что тебя выгнал Пётр Яковлевич?
– За растрату материала. Но я не виноват! Я был обойщиком, а жесть нарезали другие люди, я лишь обивал сундуки.
– Что же ты не сказал этого хозяину?
– Я сказал.
– А он что?
– Осерчал. Говорит, врёшь, непутёвый.
– Не похоже это на Петра Яковлевича. Лукавишь ты, парень.
– Здоровьем маменькиным клянусь!
– Не клянись никогда, особенно этим, – строго сказал Овчинников.
– Не буду. Что же мне теперь делать? По миру идти?
– Мне нужен дельный человек. Будет много работы ближе к весне – ярмарка скоро. Ты долго работал у прежнего хозяина?
– Два года.
– Что ж… Приходи завтра, посмотрим на тебя.
И Прошка пришёл. Парень он был смышлёный – всё на лету схватывал. Вскоре Овчинников уже нахвалиться не мог и поручал ему самые ответственные операции. А Прошка нет-нет да спросит, как «мороз» делать. Овчинников пока хитрил – не хотел всей тайны новичку доверить.
Но однажды, через месяц работы, на очередной вопрос Прошки, он ответил:
– Да ничего мудрёного тут нет: надо веницейскую ярь смешать с масляным лаком, и потом хорошенько просушить.
После обеда Прошка исчез.
На следующий день Овчинников подождал-подождал его и, усмехнувшись, спокойно принялся за работу.
А Прошка, выведав секрет, прибежал вечером к Петру Яковлевичу.
– Уж больно просто, – сказал старый купец.
Решили попробовать. Спустились в мастерскую, взяли жестяные листы. Печь, слава Богу, ещё не остыла.
Увы! «Мороз» получался не такого нежного оттенка, как у Овчинникова.
– Говорил же я, что слишком просто. Надул тебя Овчинников – сказал Пётр Яковлевич.
От греха подальше он решил отправить Прошку с караваном в Нижний – пусть за сундуками приглядывает