– Динь, донн, динь, донн…
Принцесса не может успокоиться и продолжает возмущаться:
– Меня доставили прямо из Парижа! Я украшала витрину самого дорогого магазина! И что теперь? Непонятно откуда взявшийся выскочка смеет занимать место, которое должно принадлежать мне!
– А с какой стати ты решила, что это твое место? Я стою значительно дороже! За меня заплатили столько денег, что даже стыдно произнести вслух!
Принцесса гневно разворачивается к посмевшему ей возразить расписному пряничному домику:
– Как ты можешь заявлять такое?!
– Ну что вы, честное слово! Перестаньте! Смешно вас слушать! Знали бы вы, сколько заплатили за меня! – Разноцветный клоун насмешливо смотрит на всех, и корчит рожи, кувыркаясь на ветке.
Неизвестно, чем бы закончилась перепалка, но её прерывают протяжные вздохи. Они раздаются из дальнего, затененного угла комнаты, и сопровождаются негромким, стеклянным дребезжанием. К вздохам присоединяется скрежет высушенного временем дерева, и скрипучий, ворчливый голос произносит:
– Слушаю я вас, и удивляюсь вашей глупости! Нашли, чем гордиться и хвастаться! Да кому это все интересно?! Что, кроме цены, в вас есть значительного?! Вы пустые, бессмысленные стекляшки! В вас нет истории! Вас легко заменить, купив точно такие же игрушки! Мне стыдно за вас!
Сережа изо всех сил всматривается, пытаясь разглядеть владельца скрипучего голоса.
– "Старый посудный шкаф! Ну, конечно! Это его створки совсем рассохлись и дребезжат стеклами при каждом движении".
Буфет тем временем замолкает. Кажется, он заснул. На ёлке начинают шушукаться, перешептываясь обиженно. Принцесса снова решает высказаться:
– А что мы такого сказали? Ведь мы правы! Разве нет?
Она поджала ротик и хмурится, но голос её звучит уже не столь уверенно, как раньше.
Шкаф уважают. Поговаривают, что он пережил войну, и даже видел революцию!