А с кем-то наши дороги и вовсе никогда не пересекаются. Вы когда-нибудь думали об этом? Ведь вокруг так много людей, только вот ТЕМИ, кто меняет нас, оказываются единицы. И, разумеется, это всегда те, кто подходит к нашему сердцу ближе всего. Ведь именно в этом их цель, в этом ваша общая цель. Когда происходит контакт, меняются оба элемента.
Чья-то цель в нашей жизни заключается в том, чтобы научить нас любить, чья-то – приблизить нас к идеалу, чья-то – помочь достичь огромных вершин. Кто-то приходит, чтобы научить нас бояться и не доверять, опасаться, рассчитывать только на себя, быть избирательнее, когда речь идет о собственной душе и близости. Но важны и те и другие. Ведь без первых мы никогда не познаем вторых. А без вторых никогда не оценим первых.
И что самое важное, без тех и других мы никогда не станем собой. Теми НАМИ, которыми созданы быть. Ведь вспомните, все, что вы имеете, это результат какой-то боли и разрушенных мечтаний. В моей жизни почему-то всегда было именно так. Все всегда начиналось с моего разбитого сердца. Но оно никогда не разбивалось окончательно. У Пришвина есть такой замечательный оборот речи – «неоскорбляемая часть души». «Неоскорбляемая, то есть не поддающаяся действию извне, свято хранимая тобой и тебя хранящая».
И каждый раз, когда мое сердце разбивалось, какая-то незримая, свято хранимая часть восстанавливала его по частям, как восстанавливалась печень Прометея, прикованного к одной из скал Кавказа (хм, может, поэтому меня туда так тянет; может, поэтому это родина моего отца и место, где находится наше «семейное гнездо»?) и приговоренного к тому, чтобы могучий орел выклевывал его печень, которая каждую ночь восстанавливалась, чтобы на следующий день повторялось все то же самое.
Только вот есть важное «но», ради которого я пишу все это: восстанавливается не старое – в этом просто не было бы смысла. Ведь оно уже однажды было разрушено, потому что способно к этому. И, как бы грустно ни прозвучало, – ненадежно. Как стул, который однажды уже треснул под тобой. Присаживаться на него ты захочешь едва ли, если в здравом уме и не желаешь увечий.
Вырастает новое – в этом смысл эволюции, научения. Однажды ошибившись, мы меняемся. Однажды обжегшись, мы внимательнее обращаемся с огнем. Разбитое сердце срастается по-новому, сильнее, чтобы его уже не могли ранить. Со временем шрамы зарастают цветами, и ты снова становишься способен любить, но уже иначе, по-новому, по-другому.