Её мать Розалинда дни и ночи посвящала работе и своим многочисленным увлечениям, а на общение с дочерью времени уже не оставалось. Разве что изредка, она, словно ветер, влетала на кухню в вечерние часы, пока Кэти готовила ужин, задавала несколько формальных вопросов и тут же убегала на очередную встречу. Правда, однажды, когда Розалинда лежала в постели с простудой и читала новый выпуск любимого модного журнала «Долли Молли», шестилетняя девочка, что совсем недавно пошла в школу, обратилась к ней:
– У меня такая странная фамилия, – нерешительно начала Кэти, сплетая и расплетая крохотные пальцы. – Иногда мне кажется, что я здесь чужая.
– Откуда в твоей голове такие глупости?! – возмутилась Розалинда в ответ. – Ну сама подумай, кому в этом городе может прийти в голову такая несусветная идея – растить чужое дитя? А фамилия твоя от бабушки, и не будем об этом больше, – бросила она, не желая вдаваться в подробности. – Лучше скорее беги в аптеку. Там на тумбочке есть рецепт, выписанный врачом. У меня уже нет никаких сил лежать в этой скрипучей кровати.
С тех пор Кэти ни о чём не спрашивала у своих родителей, только знала, что где-то есть бабушка, у которой, возможно, точно такие же голубые глаза, и эта надежда немного смягчала её печаль.
Что же касалось отца, то его совершенно не заботила жизнь дочери, как, впрочем, и семьи в целом. Годри Вилье, в прошлом успешный офицер французской армии, был в отставке из-за ранения в левую ногу, отчего постоянно хромал и слишком быстро уставал, но всё же работал охранником на местном предприятии по добыче угля. Однако это никак не мешало ему каждый вечер захаживать в местный бар, что располагался на окраине города и больше напоминал своим видом гараж, нежели питейное заведение. Здесь Годри очень ловко и методично спускал практически всю зарплату, угощая безработных друзей, которые изо дня в день встречали своего благодетеля с широкой масленой улыбкой, поднимая тосты за лучшего друга.
Когда очередной весёлый вечер подходил к концу, Годри, шатаясь и запинаясь о выступ в прихожей, бранил безрукого строителя, что сделал такой бестолковый ремонт в его доме, и кое-как снимал пыльные ботинки. Затем он небрежно доставал из одного кармана несколько смятых купюр, а из другого горсть звенящих монет, которые звонко прыгали и дребезжали по деревянной поверхности старого комода, пока не упирались во что-нибудь твёрдое или вовсе не падали на пол. Бывали дни, когда Годри и сам подобно этим медякам сваливался на том же месте весь грязный, словно бродячий пёс, но зато с чувством полного удовлетворения, которое он испытывал всякий раз, когда приносил в дом деньги. Однако Кэти была этому совсем не рада и больше всего не любила выходные дни. Она старалась спать как можно дольше и не покидать своей комнаты, чтобы в очередной раз не стыдиться отца и не перешагивать через его распластанное тело.