Стоило вспомнить про постель и наши с Женей эксперименты, как мышцы внизу живота напряглись. Я покосился на почти бывшую жену. Мы уже час ехали в полном молчании. Она теребила замок рюкзака и смотрела в окно. Раньше бы я спросил: «О чем думаешь?», взял бы за руку и улыбнулся. А теперь сжимаю кулаки и бешусь от того, что придется терпеть ее присутствие. И ведь оказалось, что меня рядом с ней выворачивает наизнанку. Будто все тело вибрирует, чувствуя, что она снова рядом, синхронизируясь с ее.
– Скучала по городу? – брякнул я, когда мы проехали указатель.
– Нет, – коротко ответила Женя, а я мигом вспылил.
– Конечно. Тут у тебя ничего не выгорело, так? Муж выставил вон, любовник тоже бросил, бабки утекли сквозь пальцы. По всем фронтам облом.
– Из всего этого верно только про мужа, – огрызнулась Женя, но взглянула устало, а не озлобленно.
– Ой, не строй из себя святую. Я тебе ни хрена не верю.
– Я тебе тоже, – не осталась она в долгу. Но вдруг спросила: – Как папа?
– Для тебя он Игорь Павлович, – процедил я.
Отец обожал Женю. Даже попросил называть его папой, что она и делала с большим удовольствием. У меня никого не было, кроме отца и жены. Теперь остался только отец. При этом он не то чтобы встал на сторону Жени, когда все случилось, а, скорее, никак не мог поверить в ее коварство. Я, впрочем, тоже, но злость была сильнее неверия.
– Хреново Игорь Павлович, – не сдержался я. – До сих пор поверить не может, что его обожаемая невестка оказалась дрянью и предательницей.
– Хватит, Влад, – Женя резко повернулась ко мне, будто заглядывая в душу огромными глазами. – Я ведь пыталась объяснить, но ты не стал слушать.
– Что тут объяснять? – заорал я, треснув кулаком по рулю. – Я все сам видел! Своими глазами! Или скажешь, что видео подделали?
– Нет, но ведь…
– Вот и заткнись. Просто молчи, Женя.
Я впервые назвал ее по имени, и сердце сжалось от тупой боли. Не смогу простить предательство. Никогда. Как бы ни хотелось, но не смогу. У меня теперь всегда перед глазами картинка: моя жена и тот, кого я считал другом. Он зажимает ее в углу моего же офиса. Целует. Она не отталкивает. Что еще нужно? Знать о том, что они делали в его квартире, к примеру, желания нет.
Женя затихла, даже дышала едва слышно. Я резко выдохнул, пытаясь прийти в себя. В кого она меня превратила? После ее предательства я несколько месяцев бухал, снова начал курить, хотя бросил пять лет назад. Каждый гребаный день менял баб. Каждый. Гребаный. День. Меня мутило от размалеванных лиц, от запаха вина от их губ, от запаха их кожи. Все не то. Суррогат. Не мое. Противно. Но я нырнул в эту грязь сознательно, пытаясь унять тоску и разочарование по той, кого любил и продолжал любить. Хотя она этого не заслуживала. И я не хотел любить. Но эмоции к ней были слишком сильными. Избавиться быстро не получилось, потому я старался их заглушить развратом, похотью, алкоголем и сигаретным дымом. Все и сразу. И как можно больше. Лишь бы не думать о ней.