– По-до-жди-и мее-ня-я-я!
***
В это самое время царь-батюшка увещевал старшую дочь Вареньку пойти, наконец, замуж:
– Варюшка, доченька, негоже тебе целыми днями и ночами в библиотеке сиживать, книги заморские читать да тешить себя мечтами напрасными! Всё ж не дама какая учёная, а жена будущная. И годков-то ужо в самый раз, скоро все женихи сбегать начнут, ежели носом кривить будешь, – нудил царь, ходя за ней по пятам.
– Обязательно на досуге подумаю, – елейным голосом сообщила Варвара, наспех пытаясь убрать волосы в тугую косу. И, сетуя на то, что очередной сон с яркими картинками канул в Лету, грозно уставилась на папеньку из-под зелёных очей. При этом, пытаясь выставить Величество из покоев, потихоньку подталкивала его к двери.
– А ежели будешь настаивать, в окошко с горя выброшусь! – Она состроила печальную гримасу.
В этот момент они услыхали голос Егорки, хруст кустов, клацанье доспехов и поняли, что Васька опять в лес сбежала.
– И в следующий раз непременно сбегу вместе с ними. Навсегда! – сказала слезливо Варя и, выставив отца вон, захлопнула за ним дверь.
Царь стоял, уставившись на дубовый косяк, и горестно вздыхал…
«"Повезло" с дочерьми. Что тут скажешь! Все в мать пошли».
***
В дне пути от Утичей, от направления к югу, стояло царство Плутичи. Царь помер уж как годину назад, оставив после себя трёх сыновей: Мстислава, Федула и Алёшку. И наследников вроде хватало, да только на троне до сих пор никого не было.
Для того чтоб стать наследным державником, Мстиславу надобно было жениться, ибо негоже правителю без жены ходить и полукровок плодить. Но разгульный образ жизни не позволял ему приблизить сей величественный момент.
Братья Федул и Алёшка пытались урезонить старшего брата и ускорить его восхождение на трон ввиду своих собственных причин. Те самые причины в надежде быть официально представленными своими кавалерами будущему родственному монарху в очередной раз прятались за шторами залы. И то и дело поднося к носу нюхательную соль, старались не хлопнуться в обморок.
– ММ… Мусик, – молвил Федул, глядя на недовольное лицо брата, – нельзя медлить более, знать волнуется. – И, опустив глаза вниз, судорожно вздохнул, переминая в руках шапку.
Слава о неуравновешенном поведении брата облетела все земли, а его переменчивость во взглядах, вперемешку с хмельным настроением, заставляла тем паче переживать за собственные жизни.