– Судьбу не обманешь, – прошептала Ула. – Я никогда не принадлежала себе… и никогда не буду. – Она закрылась ладонью, плечи вздрагивали. – Я вещь, кукла, которую можно разменять на земли, на хлеб и воду для людей, на мир. Марионетка, которая может потерять всё, если решится пойти против уготованного отцом.
Мужчины переглянулись. Речи Урсулы казались такими зрелыми и глубокими. И она не плакала, что было ещё страшнее. Тело продолжало дрожать, но рука снова легла на подлокотник. Глаза остались сухи.
– Мама умоляла не выходить замуж, – медленно, будто говоря с самой собой, произнесла Ула.
Она всегда придерживалась полуправды, когда утверждала, что не помнит родителей, или сама верила: воспоминания – обман и игра воображения. Отца Урсула видела только на портретах, а образ мамы оставался стёртым пятном среди тёмных красок комнаты, где долгое время жила старшая леди Бидгар. В год смерти матери Уле исполнилось пять.
– Ты не можешь помнить. – Харви сморщился, как от зубной боли, морщины пролегли глубже. – И Эрмея обезумела от горя после смерти лорда. Стала мнительной выдумщицей. Не стоит слушать пустые слова и искать в них смысл.
Закрыв глаза, Ула пыталась извлечь из памяти жаркий шёпот матери, произносящей непонятные для ребёнка фразы о проклятии и гибельном замужестве. Вместе со звуками пришли запахи – травяных настоев и горечи. Затем, острыми иглами в сердце посыпались разрозненные картинки. И ярче прочего – бесформенная неопрятная фигура в белой рубахе до пят; бледное лицо с размытыми чертами искажалось при каждом движении мысли. Ула не любила бывать в комнате, где мать порезала себе руки, разбив окно. Комната и теперь оставалась закрытой.
– Неужели брака никак не избежать? – Продолжая надеяться на что-то, Ула терзала и Харви.
– Потеря половины земель. Лес.
– Лес… – Убедившись, что ноги больше не дрожат, леди Бидгар поднялась. – Он ничего не стоит. Умирающая земля. А остальное… – Она продолжала хмуро комкать ленту, сорванную с шеи. – Наши земли. Не для Скоггарда мы с таким трудом каждый день выкраиваем золотые и силы для поддержания жизни. Я готова подумать о браке.
Карвелл по своей привычке смолчал, но, скрестив руки на груди, вцепился пальцами в предплечья. По лицу советника Ула прочла, что иного решения он от неё и не ждал. Однако Харви добавил: