– Ты уничтожаешь деревню за деревней, – хмыкнув поправил Ашту, но в глазах его слишком отчетливо промелькнул холод.
– Я уничтожаю, – не желая ссориться, согласился Анвар. – Только это неважно. Еще немного и отчаявшиеся люди восстанут далеко не одним поселением. Так что, прошу тебя, верь Темному, он знает, что делает.
– Ладно, хаас с тобой и твоей верой, – мотнул Ашту головой, наконец, улыбнувшись искренне, – главное нас не заставляют участвовать в этом фарсе. Выпьем, и ты расскажешь, когда, наконец, освободишь ту блондинку, наложницу, я тоже хочу.
– Перетопчешься, – ухмыльнулся Анвар. Друг никогда не забывал подначить его этой привязанностью.
Где-то к середине кувшина к ним присоединился Иркун, и компания просидела в трапезной до глубокой ночи, перемывая кости ашт-генералам, веселящимся вокруг.
Похоже, заставлять его волноваться стало входить в привычку Сауле. Сегодня вновь в гостиной не горел свет, только из-под двери лилось, нервно подергиваясь, тусклое свечение. Анвара передернуло. Он на миг представил девушку с вновь добытой книгой Темного и пошел проверять догадку, все же достав ромфею, нельзя здесь расслабляться.
В спальне никого не было.
С нарастающим беспокойством Всадник метнулся в купальню. Никого.
– Сауле? – позвал он, уже понимая, что в покоях наложницы нет, – Сауле!
Кто посмел! Быстро оглядев комнаты, Анвар собирался бежать к Глабе, возможно, она дала девчонке задание, но вовремя заметил торчащий из-под кровати край платья наложницы.
– Сауле? Что ты там делаешь? – настороженно спросил Всадник пространство, наклонившись и заглянув под свисающую с края простынь, – что за демон?
Выпрямившийся Анвар держал в руках черную, прозрачную ткань. Без наложницы внутри платье выглядело сброшенной шкуркой, жалкой и здесь абсолютно неуместной.
Анвар постоял так несколько мгновений, глупо разглядывая свет через растянутый в руках шелк, резко скомкал платье и, зажав его в одной руке, кинулся к гардеробу. Резким движением распахнул тяжелые резные створки двери, оглядел помещение, сразу же разобрав, где вещи были потревожены чужой рукой.
– Что ты задумала, дура? – не хватало несколько его рубашек, самых простых, штанов. Отсутствовали и все ее вещи, кроме, собственно, платьев наложниц. Исчезла также одна из его походных сумок.
Сердце пропустило удар. Неужели сбежала, не сказав ни слова или… или она до чего-то дочиталась в проклятой книге.