Всё это звучало убедительно, но я сдался не сразу.
– Ну а вдруг его использовали втёмную? В конце концов, могли же преступники воспользоваться его доступом к автомобилю: уговорить одолжить машину, ну или просто похитить на время ключи?
– Ну вот разве что так, – поморщился Николай. – Но я бы не слишком отвлекался на эту версию. Впрочем, ты, конечно, и за ним присматривай краем глаза.
Расплатившись по чеку, я попрощался с Николаем и поспешил в гостиницу. Оставшись один, сел за стол, включил лампу, и, открыв блокнот с записями по расследованию, погрузился в размышления. Да уж, дело запутывается. Мотивы имелись у всех трёх журналистов. Францев, оказавшийся в немилости, мог мстить за свою отставку, Милинкевич – за избиение. У одного Васильева не было личных причин ненавидеть власть, но зато он мог принадлежать к тем самым идейным заговорщикам из моей основной гипотезы. К тому же, изо всей троицы против него одного имелись на текущий момент хоть какие‑то улики – он заходил к избитому по приказу судьи старику, интересовался его делом… Нет, что бы ни говорил Ястребцов, Сашей определённо следовало заняться.
Глава десятая. Мэр. Больница. Разруха
Утром следующего дня меня разбудил сигнал смс‑сообщения. Спросонья нащупав на тумбе аппарат, я прочитал на экране: «Игорь, позвоните пожалуйста как встанете. В. Милинкевич». Умывшись и почистив зубы, я оделся и, ожидая пока закипит вода в моём маленьком походном электрочайнике, набрал номер Валентина.
– Игорь, здравствуйте! – бодро откликнулся тот. – Извините, что так рано побеспокоил эсэмэской, но у нас с вами срочное поручение от главного редактора.
– Какое поручение?
– Взять интервью у Владислава Юрьевича Силуанова.
– У мэра? – удивился я.
– Да, у него. Вы знаете где городская администрация находится?
– Знаю.
– Вот, давайте там встретимся в одиннадцать утра? Подъезжайте к подъезду и ждите возле доски объявлений – это красный такой стенд у входа. Договорились?
Мэрия располагалась в типичном позднесоветском кубике, выстроенном по моде того времени в индустриальном стиле с преобладанием стекла и бетона. Её фасад являл собой сплошную зеркальную поверхность, на которой то здесь, то там уродливо крепились ящики кондиционеров, а боковую стену украшало изрядно облупившееся мозаичное панно с изображением, некогда призванным символизировать две основные отрасли городского хозяйства – добычу ископаемых и швейную промышленность. На панно мускулистый шахтёр в каске и с тяжёлым кайлом за плечами, очень похожий на скандинавского бога Тора, обнимал за талию смеющуюся швею в красной косынке.