– А ну, стой! – загремела старуха. – Стой, кому говорю!
Оля вздрогнула от неожиданности, блюдце выскользнуло у неё из рук, полетело вниз и разбилось вдребезги. На кухне послышался быстрый топот. Оля судорожно начала собирать осколки. На одном из них она мельком увидела изображение длинного-предлинного носа, на самом кончике которого сидела жирная бородавка. Оля поморщилась. Наспех собрав осколки, она затолкала их прямо под диван и плюхнулась на потёртую обивку.
Пыль от старого дивана стояла столбом. Утирая слёзы, Максим чихал и чихал.
– У, хиленький какой! – на пороге гостиной появилась бабушка с подносом в руках. На нём стояли стаканы с молоком и тарелки с пирогами. – Гляньте-ка! Ночь на дворе, а он мне все шторы раскрыл!
– Нет фиалочки, – пожал плечами Максим.
– Да чтоб тебя! Всю голову мне со своей фиалочкой заморочили! – рассердилась бабушка. – А ну, пошли! Покажу вашу ненаглядную.
Не оставляя подноса, Бедокуровна развернулась и зашагала вверх по лестнице. Звук её шагов смешался с каким-то железным звоном. Краем глаза Оля заметила большую связку ключей, повязанную за пояс бабушкиного передника. «Ого! Сколько же их там?» – подумала Оля и тут же забыла про свой вопрос. Едва Лапочкины ступили на скрипучие ступеньки, как наверху кто-то зарычал.
– Пссс! – прошипела старуха и топнула ногой так, что клуб пыли взлетел до самых коленок.
Рык тут же умолк. Все трое поднялись по лестнице и очутились в начале небольшого коридора, по обе стороны которого располагались несколько дверей. Бедокуровна зашла в первую попавшуюся.
– Любуйтесь! – торжественно сказала она.
Лапочкины оказались в комнате, окна которой были заставлены цветущими фиалками всевозможных мастей.
– А это кулебяка – червячка заморить, – старуха сунула Максиму в руки поднос. – Спокойной ночи! И по дому не шастайте – мало ли, какие тролли под ногами слоняются.
Произнеся эти загадочные слова, она вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь. А потом резко вернулась и добавила:
– Увидите суп – ловите! Удрал всё-таки, щавелева его душонка!
Бедокуровна вновь хлопнула дверью и затопала галошами вниз по лестнице.
Максим так и остался стоять с подносом в руках. Запах цветущих фиалок смешался с ароматом горячего пирога. В тощем животе у Максима заурчало. Он уже прикинул, как бы вытащить ложку, которая всегда лежала у него в кармане на случай таких вот внезапных бабушкиных кулебяк. Но тут вмешалась Оля.