Мы бросили вещи в Замке и сломя голову понеслись между деревьями, вниз по лестнице с холма, на берег озера. Мы хохотали и орали друг на друга, мы были уверены, что нас не услышат, и слишком навеселе, чтобы об этом беспокоиться. Мостки шли над водой от лодочного сарая, где ржавел набор бесполезных старых инструментов. (Лодки в сарае не держали с тех пор, как Замок превратился в студенческое общежитие.) Много раз теплыми ночами, а бывало, что и холодными, мы сидели на мостках, курили и выпивали, болтая ногами над водой.
Мередит, которая и форму поддерживала лучше, и бегала быстрее всех, летела вперед, ее волосы развевались, как флаг; до мостков она добралась первой. Остановилась, закинула руки за голову, над ее поясом обнажилась полоска бледной кожи.
– Как сладко спит луна на берегу! – Она обернулась и схватила меня за руки, потому что я стоял ближе всех. – Мы сядем здесь и музыке позволим пролиться в уши: как ночной покой касанию гармонии подходит[11].
Я притворно сопротивлялся, пока она тащила меня к концу мостков, а остальные один за другим скатывались по лестнице и присоединялись к нам. Последним, задыхаясь, прибыл Александр.
– Айда купаться голышом! – крикнула Мередит, на ходу сбрасывая туфли. – Я за все лето так и не поплавала.
– Как ни скромна, а лишнее потратишь, – предупредил Джеймс, – показывая красоту луне[12].
– Бога ради, Джеймс, какой ты зануда. – Она шлепнула меня туфлей сзади по бедру. – Оливер, пойдешь со мной в воду?
Ее лукавой улыбке я не верил ни капли, поэтому сказал:
– В прошлый раз, когда мы пошли купаться голышом, я упал на мостки в чем мать родила и до утра пролежал мордой вниз на диване, пока Александр у меня из задницы занозы вытаскивал.
Все долго хохотали надо мной, а Ричард длинно присвистнул.
Мередит: Ну пойдемте, кто-нибудь, поплавайте со мной!
Александр: Ты суток в одежде провести не можешь, да?
Филиппа: Если бы Рик ее радовал, она бы не вела себя как шлюха со всеми нами.
Снова смех и свист. Ричард бросил на Филиппу надменный взгляд и произнес:
– По мне, дама слишком бурно возмущается[13].
Она закатила глаза и села рядом с Александром, который сосредоточенно крошил травку в папиросную бумагу.