Словно мы злодеи - страница 25

Взгляд его безошибочно остановился на нас, лицедеях четвертого курса.

– Приливы есть в людских делах – когда / Вода высо́ко, это путь к удаче, – сказал он. – В такое море вышли мы сейчас, / И надо нам ловить теченье, или / Впустую все[15]. Дамы и господа, никогда не упускайте момент.

Холиншед мечтательно улыбнулся, потом взглянул на часы.

– И к вопросу об упущенном: наверху стоит огромный торт, который нужно поглотить. Доброго вечера.

И он покинул сцену, прежде чем зал собрался зааплодировать.

Прошла неделя, прежде чем случилось еще хоть что-нибудь интересное. После занятия у Фредерика (во время которого все обсуждали тонкую грань между гомосоциальностью и гомоэротизмом в печально известной «сцене в шатре» и балансировали между весельем и смущением), мы вместе спускались по лестнице, жалуясь на голод. В кафетерии – некогда служившем парадной столовой семейства Деллакеров – в полдень было полно народу, но наш всегдашний столик оказался свободен и ждал нас.

– Подыхаю как жрать хочу, – объявил Александр, набрасываясь на свою тарелку, хотя мы еще рассесться не успели. – Мне от этого поганого чая в таких количествах нехорошо.

– Может, если бы ты завтракал, все бы обошлось, – сказала Филиппа, с отвращением следя за тем, как он набивает рот картофельным пюре.

Ричард пришел с опозданием, в руке у него был уже распечатанный конверт.

– Почта пришла, – сказал он и сел к столу с краю, между Мередит и Рен.

– Нам всем? – спросил я.

– Полагаю, да, – ответил он, не поднимая глаз.

– Я схожу, – сказал я, и пара человек, когда я встал, пробурчала себе под нос «спасибо».

Почтовые ящики стояли в конце кафетерия, и я сперва отыскал на стене, составленной из маленьких деревянных ячеек, свое имя. Филиппа была ближе всех ко мне, потом шел Джеймс, а остальные растянулись далеко во все концы алфавита. Во всех ячейках лежали одинаковые прямоугольные конверты, на которых мелким изящным почерком Фредерика были написаны наши имена. Я отнес их к столу и раздал.

– Что это? – спросила Рен.

– Понятия не имею, – ответил я. – Не могут же нам уже раздать задания для промежуточного экзамена по сценречи?

– Нет, – сказала Мередит, уже разорвавшая свой конверт. – Это «Макбет».

Остальные тут же замолчали и принялись вскрывать свои конверты.

В Деллакере каждый год проходило несколько традиционных мероприятий. Пока погода держалась теплая, художники воссоздавали мелками «Звездную ночь» Ван Гога. В декабре лингвисты устраивали чтение «Ночи перед Рождеством» на латыни. Философы каждый январь заново строили свой Корабль Тесея, а в марте проводили симпозиум, вокалисты и инструменталисты давали в День святого Валентина «Дон Жуана», а танцоры в апреле – «Весну священную» Стравинского. Студенты театрального показывали на Хэллоуин сцены из «Макбета», а на рождественской маске – сцены из «Ромео и Джульетты». Первый, второй и третий курс почти не привлекали, так что я понятия не имел, как распределяются роли.