– Мне потом такую же тарелочку фисташек! – с завистью сказала Анюта, – Обожаю их! Пиво не надо!
Через пять минут Катя и Анюта закончили со своей рыбой, я сотворил Анюте фисташек, и мы занялись ими. Я больше колупал фисташки, чем пил пиво.
– Какой-то идиот приволок на пьянку семечек. К водке так и не притронулись, – пошутил Вова, колупая воблу и потягивая пиво.
– Реально, Серёга, сотвори нам с Леной семечек! – сказала Катя, – А то вы делом заняты: пиво попиваете, фисташки и воблу колупаете, а мы сидим, как две дурочки, смотрим на вас.
Я сотворил им по тарелочке семечек и тарелки под шелуху. Так и просидели ещё минут двадцать, пока не допили пиво.
– Всё! – решительно сказал Вова, – Всю воблу не съесть, с семечками и фисташками – такая же история!
– Темболее, с вашими возможностями! – сказала Катя, посмотрев на меня, а потом на моих жён.
Впрочем, они пока ещё невесты. Пусть нас всех поженила Великая Богиня Урала (а теперь, кажется, и всей вселенной), но для общества они всё ещё были невестами.
– Мы в Иркутск сегодня собираемся? – спросил Вова, – Или так и обоснуемся тут, в тайге?
– Бросаем это дело и выдвигаемся! – решительно сказала Анюта и обратилась ко мне лично: «Кое-кто обещал выебать меня там!»
Я ничего не ответил – было большое желание отматерить её и пообещать извращённый секс во всех мыслимых и немыслимых позах, но это лишь больше заведёт её.
Мы встали из-за стола, и я привёл избу к тому же виду, что и прошлая.
– Стоп! – сказал я Анюте, которая начала одеваться в шубку, – Ты собираешься в таком виде бежать десять километров на лыжах?
И я переодел всех в спортивные утеплённые костюмы.
– Блин! – процедил Вова, – Сейчас же этот десяток километров ползти по снежной целине! Упреем в этом!