– Понятно, – сказал Василий Васильевич серьёзно, – что дальше было?
– А что было? – с вызовом воскликнул Петька, поднимая голову. – Вы вон лучше у неё спросите, – сердито мотнул он головой в сторону кухни.
– Мы её позже опросим, сам давай рассказывай, – настойчиво проговорил милиционер, пресекая споры, тормозящие ход дела.
Прежде чем Петька продолжил рассказ, Данил, уставший стоять в дверях, тихо, не заостряя на себе внимания, прошёл в зал и уселся на диван рядом с участковым.
– Да я и сам не понял, что произошло, – начал оправдываться Петька, как будто его подозревают в преступлении. – Она зашла, осмотрелась кругом, по комнатам зашныряла, принюхиваясь. А Витюня всё кричит и кричит. Она подошла к кроватке, взяла маленького на руки, так он совсем криком изошёлся. Выгибаться начал, лицо всё раздулось, покраснело. А потом она его как кинет об пол, грохот страшенный. Я грешным делом подумал, всё, убила она его. Он ведь маленький совсем, – Петька вытер рукавом предательски заблестевшие глаза, зашмыгал носом. – Подскочил я к ней, а на полу веник. Нет Витюни, – он пожал плечами и посмотрел на участкового, наблюдая за его реакцией. – Да вон и Вика подбежала, схватила её за космы. Говорит, ты что наделала, изверг, ребёнка об пол кидать. А потом посмотрела на пол, да как завизжит. Я поначалу растерялся совсем, не понимал, куда Витюня пропал. А Вика опять её за космы потянула. Где Витюня, орёт, куда Витюню дела?
Внимательно слушая Петьку, участковый даже привстал от неожиданности:
– Не понял, – пробормотал он хрипло, – и куда она его всё-таки дела?
Петька снова развёл руками в недоумении:
– Это Вы у неё спрашивайте.
– Она его в веник превратила, – истерично завизжала до сих пор не промолвившая ни одного слова Вика, – и, давясь слезами, прибавила, – а нам сказала, что не было ребёнка.
– То есть как не было? – мигом отреагировал участковый.
– Вот и я говорю, как не было? – затараторил Петька. – А она, не было и всё тут.
Теперь уже с места привстал Данил, пытаясь понять, розыгрыш это или на самом деле правду говорят. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь негромкими всхлипываниями.
В напряжённом молчании Данил чувствовал себя глупым, не зная, как реагировать на бредовые заявления.
– Так, – многозначительно сказал Василий Васильевич и брови его дугой сошлись на переносице, – бабка Нюра, поди сюда.