Неожиданно в июне отряд боевика Басаева численностью до двухсот человек стремительно ворвался в городок Буденовск, захватил в заложники более тысячи шестисот мирных жителей, согнав их в местную больницу. Наш спецназ штурмовал здание больницы, но безуспешно. Огромное число заложников заставило премьер-министра страны Черномырдина провести телефонные переговоры с Басаевым. Только вдумайтесь! Правительство России ведет переговоры с каким-то бандитом, боевиком, террористом… Понятно, на кону жизни тысячи людей! Слава богу, часть заложников освободили, а террористической группе предоставили транспорт для проезда в Чечню.
Но как это вообще могло случиться? Хотя чему удивляться, в стране уже два года существовал режим ельцинского самовластия. Совет Федерации и Госдума играли роль бесправной говорильни для выпуска пара протестных настроений в обществе, а стоящая за спиной Ельцина кучка нуворишей-олигархов продолжала грабить страну, вольница 90-х продолжалась, и конца этому не было видно. На улицах беспризорные дети и попрошайки уже никого не удивляли и мало кого волновали.
Но вернемся в осень 1995 года. Начало октября порадовало короткой чудесной порой, именуемой в народе «бабье лето»… Получив полный расчет в строевом отделе института, я обратился в бухгалтерию за подъемными. Но тут случился облом! Мне объяснили, что денег в кассе нет и неизвестно когда они появятся. Таким образом, после стольких лет службы я покинул часть без рубля в кармане! Надо было что-то срочно предпринимать. Не буду кривить душой, конечно, я заранее предпринял ряд шагов по поиску работы. Был вариант устройства в одну из топливных компаний города и в компанию по поставкам морской техники в Индию. Там и там меня обнадежили, но меняющаяся на глазах ситуация тяжелого экономического кризиса, я бы сказал падения экономики, привела к сокращениям, и эти варианты отпали.
Делать нечего, обратился на биржу труда. Узнав о моих двух высших образованиях и ученой степени, посетовали на то, что подобного уровня вакансий у них на бирже нет и не бывает, и, потупившись, посоветовали искать работу, используя «личные связи».
После того как я расстался с флотом, жена подарила мне мольберт, масляные краски и кисти, с пожеланием: «Заняться делом на пенсии». Делом это не стало, но час-полтора времени вечером, когда все засыпали, для рисования выделял. В юности я учился в художественной школе, получалось, по отзывам, неплохо. Работы свои, в основном пейзажи, натюрморты, дарил, но кое-что осталось висеть дома на стенах. Это была своеобразная психологическая отдушина, возможность отвлечься от маразмов нашей тогдашней жизни.