– Мой? – недоуменно восклицаю я. – Зачем ему мой номер?
– Сказал, что хочет позвать тебя на свидание, – продолжает мямлить она, и из‐за тона ее голоса у меня не остается никаких сомнений…
– Дай угадаю: ты проболталась, да?
– Он очень милый! – оправдываясь, говорит моя лучшая подруга. – Он очень просил! Ты бы видела!
Вот хитрец. Наверняка разулыбался своей лучезарной улыбочкой и вытащил из нее все, что ему было нужно.
– О чем он еще спрашивал? – Я строго смотрю на Эмму.
Густой румянец покрывает ее щеки.
– Во сколько мы сегодня заканчиваем.
– Ты не сказала! – тыча в нее пальцем, ору я. – Нет-нет! Эмма! Ты же понимаешь, он припрется сюда снова!
– Еще он спрашивал, есть ли у тебя парень! – будто это все объясняет, вопит она.
– Честное слово, дать тебе таблеточку от наивности?!
– Мне кажется, ты его заинтересовала!
Я закатываю глаза:
– Покажи мне парня, которого я не заинтересую, и я подарю тебе шоколадку!
– Фу, какое отвратительное самомнение! – Она делает вид, словно ее подташнивает, и я прыскаю со смеху.
– Не кривляйся. Лучше расскажи, что еще он спрашивал.
– Больше ничего. Сказал, что мы еще увидимся и он не прощается.
Я тру лоб.
– Надо думать, как теперь выкрутиться из этой ситуации. Он не говорил тебе, как его зовут?
Эмма растерянно хлопает глазами:
– Я, если честно, даже не спрашивала.
– Главное, что ты дала мой номер человеку, имени которого даже не знаешь! – пыхчу я.
– Я дала твой номер красавчику, могла бы поблагодарить!
Натянуто улыбнувшись, я с сарказмом заявляю:
– Дорогая Эмма! Спасибо большое, что раздаешь мой номер телефона незнакомым людям! Не знаю, как я жива до сих пор с такой подругой и почему ни один маньяк до меня все еще не добрался!
Эмма начинает громко хохотать. Хоть кому‐то смешно! Мне же надо придумать, как узнать имя этого самодовольного болвана. Раз он пришел в школу, то знаком с кем‐нибудь из наших одноклассников. Выведал же у кого‐то эту информацию. Осталось понять, у кого именно.
К нам направляется Адам, вид у него помятый. Явно рисовал всю ночь напролет, как он это часто делает.
– Привет, Эмс, – говорит он.
Мне режет ухо это детское прозвище.
– Полин. – Он кивает в знак приветствия и приобнимает Эмму за плечи. – Над чем так смеетесь?
Лицо Эммы с его появлением меняется. Глаза горят, на губах радостная улыбка. Одним словом, любовь. Не знаю, что меня бесит больше: тот факт, что глаза Адама никогда так не горят при взгляде на нее, или то, что он даже не замечает, как она перестает дышать в его присутствии и растворяется в нем каждую чертову секунду своей жизни.