– Ловко ты машешь… Твоя свистелка? – незнакомец указал на шашку, торчащую из земли. В лучах заходящего солнца шашка красиво подрагивала, вокруг вились мухи и вечерняя жара. Свежезеленый дух порубленной растительности щекотал ноздри.
– Положим так, – выжидающе ответил Володя. Но в груди стало почему-то тепло. Похвала была приятна.
– Заябись, – сказал незнакомец и представился. – Вован.
– Володя.
– Почти тезка, епта, – ухмыльнулся Вован и обнажил щербатый рот. Какого-то зуба у него не хватало, Володя не успел заметить какого, а может и сразу нескольких.
Мужчины пожали руки. Володя отметил основательную, глубинную даже крепость рукопожатия.
Вован поскреб щетинистую щеку. От него шел какой-то истинный, честный духан – машинного масла, огня, нагретого метала, серы, хлорки, всей таблицы Менделеева лихо сдобренной не самой дорогой ликеро-водочной продукцией второго, а то и третьего тому назад дня потребленной, закушенной духовитым луком, выспавшейся прямо в одежде, да и вообще ни разу нестиранной жизнью, хоть изрядно и полинялой. Володя посмотрел в заросли откуда восстал Вован, ожидая увидеть там ящик, заботливо накрытый газеткой, а на той газетке рыбная консерва, сырок в фольге, мясистые зеленые перья лука и какой-нибудь фуфырик. Володя, ни разу до этого не видевший подобного застолья (не так воспитан!), не знал откуда в его голове всплыл этот образ. Появился и все.
– За знакомство? – спросил с интересом Вован.
Володя вспомнил жену, она-то конечно бы ему сказала, чего это ты, куда это, и с кем, и дальше, и все такое, остался бы дома, да и видно же самому, человек не его круга. Не такой. Володя вздохнул своим мыслям и ответил:
– Можно.
Вован сунул палец в начинающее розоветь вечернее небо типа секундочку, нырнул в крапиву, извлек серенький пиджачок, аккуратно с достоинством даже встряхнул, вделся в него, как там и был, и только потом повел Володю прочь от места крапивной резни. Володя едва успел выхватить из земли шашку и сунуть ее в ножны, а те зажать подмышкой навроде зонтика.
Вован повел его каким-то странным путем. Сначала они ломанулись через крапивные заросли, по вонючим гаражным проулкам, тут с трудом протиснулись через сетку рабицу, снова углубились в гаражи, где раз за разом натыкались то чумазых парней с колючими взглядами, играющими, как в «лего» в какой-нибудь автомобиль, то в пенсионерские промасленные штаны, торчащие из очередного капота советского еще автопрома, затем кое-как форсировали никогда не убывающую лужу по склизким, глинистым берегам, едва выбрались на простор, но сразу свернули на еле приметную тропку в очередных лопухах, уперлись в кирпичную, щербатую стену с душераздирающей надписью краской «ПРОСРА», держась стены, миновали вздутые, как пузыри здания складов и наконец вышли на пятачок между потрепанными хрущевками в облезлой краске. В торце одной красно-бело и ярко расположился алкомагазинчик.