– Что ж ты домой та? Там же выводок должон был быть. Еще парочку добыл бы.
Уже потом, повзрослев, Петька стал уходить в тайгу на подольше. И дальше с каждым разом. Находил новые места, ягодники, маленькие глухариные тока, распадки любимые рябыми. Обустраивался в лесу, построил шалаш. Это становилось его угодьями, а потом незаметно стало и вторым домом. На сетования матери отвечал виновато.
– А чиво бесперечь туда-сюда настаться? В лесу интереснее, чем в школе.
Школу оставить не позволили, учиться всё-таки приходилось, но без особого рвения. Хоть природная сметка и позволяла отвечать уроки, числился Петя Булих в отстающих учениках. Не умел подчиняться. Дух лесной свободы жил в нём. Чуть проще реализовать его получалось уже в интернате соседнего леспромхозовского посёлка, когда заканчивал восьмилетку. Ну а за неоконченным средним образованием последовала таёжная вольница. Мать только сокрушённо разводила руками, но по кержацкому обычаю в мужские дела не встревала. Отец же отнёсся к тому с пониманием. Петя был уже взрослым мужиком и неплохим добытчиком для семьи. Помогал и отцу в его лесниковском деле, и самостоятельно управлялся с лесными делами. Весной подрабатывал на заготовки колбы, а потом и новомодного орляка, осенью уходил в охоту. Мяса для дома хватало, а пушнина, умело добытая, давала и заработок. Со сверстниками общался мало, но лёгкость характера позволяла быть принятым в деревенской среде молодых. Дружил и с подрастающими девчонками, даже подруга образовалась, правда из того же леспромхозовского посёлка, районного центра. Но такая вольная жизнь не могла продолжаться долго. Пришло восемнадцатилетие, пришла первая повестка из военкомата.
Дядя Коля только охнул, найдя в почтовом ящике серый бумажный лоскуток со звёздочкой. Сердце отцовское заныло, знал своего сына, как то тепереча будет.
– Сынок, поедешь? Надо показаться.
– Не, бать, не видели мы эту бумажку, – Петька ловко смял повестку и сунул в печку, прикурил от огонька.
– Как жиж? Говорят за это посадить могут.
– Как будет, так будет. Не охота мне два года где-то валандаться. Как вы тут без меня то.
– Да мы не старики ещё, справимся, я ж работаю.
– Не, батя, не пойду.
– Ну, гляди сам.
Лесник дядя Коля понимал своего сына. Тайга, которая являлась и родиной, и домом, тянула к себе, не отпускала, а рассказы о беспределе в армии настораживали. Прошедший Афганистан, Таджикистан, начинавшаяся Чечня только добавляли недоверия, сомнений в нужности службы в армии. Ему, как и матери, было жалко отпускать единственного сына. А Петька и сам не мог себя представить даже месяц без родных таёжных угодий. Начиналась весна, самое волнующее время в лесных урочищах. Весенний дух распускающихся трав, просыпающихся ручьёв, пьянил голову. Какая уж тут армия.