Третий помощник обычно является наставником мальчиков-матросов и во время второй полувахты не дает им расслабляться и заставляет изучать канаты – откуда, несомненно, и возникла поговорка. Более опытные матросы знают эти канаты почти на ощупь. На этих людей можно положиться, когда речь заходит о спуске парусов в плохую погоду.
При хорошей погоде паруса были натянуты, и мы спустились вниз по судоходной линии и вошли в район пеламид, дельфинов и тунцов. Будучи заядлым рыбаком, я был уверен, что меня позовут, если под носом окажется рыба. Вахтенные матросы не должны думать ни о чем столь легкомысленном, но кто-то всегда ухитрялся прокрасться на полупалубу и крикнуть мне в надежде поймать рыбу к чаю; желанное дополнение к сухарям и солонине, если она еще оставалась от обеда.
Для нас, мальчишек, украсть еду – не преступление, а религия, и да поможет Бог тому парню, который упустил свой шанс. Иногда это приводило некоторых из нас к неприятностям, так как повара и особенно стюарды иногда ловили голодного «негодяя» и тащили его к капитану. Однажды мы нашли немного печенья в свободной каюте, и меня отчитали за поиски пищи. Я забрался в каюту и достал печенье, но когда подошел к двери, которую закрыл так, чтобы она не захлопнулась при качке корабля, то обнаружил, что угодил в ловушку. Ручка повернулась, но не защелка; вот тут капкан и защелкнулся, так сказать! Я открыл иллюминатор в надежде вскарабкаться на бегин-брасы (по канатам, которые использовались для закрепления бизани), но, когда я в конце концов вытащил голову и одну руку, я обнаружил, что не только не могу выбраться дальше, но и не могу вернуться. У меня были ужасные мысли о том, что придется отрезать или часть моего тела, или часть корабля. Во всяком случае, мне ничего не оставалось, кроме как с позором позвать на помощь. Я смог просунуть голову обратно, потеряв в конце концов кусочек кожи головы, и несмотря на то, что мне удалось убедить спасшего меня второго помощника в том, что я ходил во сне, этого не получилось сделать с капитаном. Меня ждали шесть добротных недель ночной вахты на посту часового, вымбовка и шестифутовая вязовая перекладина на плече!
В другой раз мы обнаружили незакрепленную доску в переборке лазарета и после нескольких ночей напряженной работы пролезли внутрь. Парень, которого отчитали за работу, Остин, прозванный Клювастым из-за своего носа, был немного глуховат. Все, что ему нужно было сделать, – это достать еду (в данном случае лук, чтобы положить его в наш крекер) и перелезть через груз к люку №4, двери которого открывались прямо на полупалубу, где ждали мы. Зашел он вполне удачно, но как раз в тот момент, когда он нерешительно пошел с луком по промежуточному четырехфутовому пространству между люком и нашей палубой, пришел помощник капитана, а этот лук, как известно, был не наш. Мы крикнули Клювастому, когда услышали приближение помощника капитана, но Клювастый не услышал ни нас, ни помощника капитана и продолжал нерешительно идти, держа в руках лук. Помощник капитана прошел через этот четырехфутовый проход и, завернув за угол люка, остановил Клювастого! Отступив назад, он осмотрел происходящее, без сомнения внутренне забавляясь нашими отчаянными попытками оправдать Клювастого. А Клювастый безмятежно улыбнулся и продолжил нерешительно идти с луком, который нужно было должным образом вернуть. И на месте, где они стояли, мы снова получили то, что нам причиталось.