Вадим отошел на два метра и еще раз оценил свое творение…
Снеговик и человек несколько секунд пристально смотрели друг другу в глаза. И в этот миг – то ли от душевного перенапряжения, то ли от физической усталости – на Вадима нашло наваждение: снеговик подмигнул одной из своих картофелин. Вадим вздрогнул и провел ладонью по лицу, словно пот хотел стереть. «Может быть, свет так упал?» – подумал он и снова вгляделся в выковырянные зрачки.
– На Мишку из третьего «Б» похож, – сказала Анюта.
– На какого Мишку?
– Я же тебе сто раз про него говорила. Который тертого чеснока Наталье Алексеевне в сумочку подсыпал и директора в кладовке запер…
Вадим тут же вспомнил. Тот Мишка уже успел стать легендой школы. Не проходило дня, чтобы этот гениальный хулиган чего-нибудь не вытворил. О нем уже анекдоты в учительской рассказывали…
Он еще раз внимательно посмотрел на ехидную рожицу своего создания. Снеговик больше не подмигивал, но Анька в чем-то была права. Действительно, он у них получился немного хулиганистый. Впрочем, если девятилетний ребенок увидел в снежной глыбе какой-то человеческий характер, то это значит, что для дилетанта Вадим сработал не так уж плохо. Он был удовлетворен собой, чего давно уже с ним не случалось…
– Ладно, – Вадим засунул руки в карманы куртки, – пойдем домой. Собрание, кажется, закончилось. Сейчас мама вернется. Советую тебе сразу взять скрипку и сделать вид, что кроме нее ты за это время ничего другого не видела и не трогала.
– Ну да, поверит она, – Аня при напоминании о скрипке поморщилась. – А валенки и рукавички сами намочились?
Первой в дом забежала Анька. Папа задержался у калитки, потому что кто-то его окликнул в самую последнюю минуту, но Анюта не стала выяснять, бросила санки на улице и поспешила в тепло. Лютеция радостно взвизгнула, кинулась к ней с порога и, поскуливая, стала проситься на руки. Анька подхватила ее, поцеловала в носик, горячий язычок собаки стал быстро-быстро вылизывать влажные щеки девочки и норовил залезть в ноздри. Лютеция радовалась всем, кто появлялся на пороге их дома – и своим, и чужим. Вадим в шутку как-то сказал, что она и грабителей залижет до смерти. Правда, стоило Лютеции выйти на улицу, и ее миролюбивость тут же пропадала – она облаивала всех в независимости от пола, возраста и биологической принадлежности…