Я вернулась в коридор и прошла мимо спальни, где недавно общалась с доктором. Рядом была еще ванная, которая оказалась больше моей комнаты в дядиной квартире. Еще одна пустая спальня. И огромная спальная комната, которая выглядела такой же нежилой, как и две предыдущие. Я подошла к последней двери и повернула ручку. Но дверь оказалась заперта. Все остальные комнаты я осмотрела. А в этой наверняка находилось что-то важное. Или… кто-то.
Я постучала в дверь.
Ответа не последовало.
– Изабелла? – позвала я.
И снова никакого ответа.
Я опять подергала ручку, а затем прижалась ухом к двери. За дверью стояла абсолютная тишина.
– Тебе нельзя входить сюда.
Я подпрыгнула от неожиданности. Даже не слышала, как вернулся телохранитель. В руке он держал несколько пакетов из коричневой бумаги, и до меня донесся запах сыра и жареного теста. Я уже не помнила, когда в последний раз что-то ела. Трудно заставить себя есть, если все время хочется плакать.
– Где миссис Пруитт и Изабелла? – спросила я, проигнорировав громкое урчание в животе.
Он молча смотрел на меня.
– Мистер Пруитт вообще женат? У него есть еще дети?
Телохранитель прищурился и взглянул на меня так, словно перед ним была головоломка, которую он никак не мог разгадать.
Нужно было испробовать какой-нибудь другой способ.
– Мне нужно позвонить. Сказать друзьям, что со мной все в порядке.
В желудке снова заурчало.
– Поговорим об этом после того, как мы поедим.
Мы поедим? Я не удержалась и из любопытства последовала за телохранителем. Он стал доставать из пакетов контейнеры с едой.
– У них не было эмпанад, – сказал он. – И я не знал, что еще ты любишь.
Я села и приподняла крышку ближайшего контейнера. Там были буррито с фасолью и рис. От еды поднимался пар. Я обожала буррито с фасолью. Он купил мне всю эту еду, потому что не знал моих предпочтений? Я посмотрела на него, когда он взял второе буррито и начал есть. Возможно, ему тоже нравилась такая еда. Телохранитель выглядел значительно моложе мистера Пруитта. На вид ему было лет двадцать пять. А волосы у него были такими же темными, как у мистера Пруитта и Изабеллы.
– Вы его сын? – спросила я.
Он подавился от неожиданности.
– Что? Нет.
Причем ответил он таким тоном, словно одна только мысль об этом вызвала у него отвращение.
Мне тоже было отвратительно думать о своем родстве с Пруиттами. Я поковырялась в рисе вилкой. Есть сразу же расхотелось.