, решила, что на песне
I Have a Dream с ее полным оптимизма текстом о вере в ангелов остановиться было бы можно. После
ABBA шел Эндрю. Она вытянула руку с мобильником в ту сторону, где стоял парень, поближе к его уху.
– Послушай этого музыканта. Это Эндрю Берд, и свою песню он насвистывает, как птица[2]. Песня красивая, но я не знаю, о чем она, – сказала она. Дождь поливал ее худи, холодную руку, мобильник. Этот человек, как видно, сильно замерз, даже если он был на мосту не так долго. Она спросила, сколько он уже здесь.
– Не знаю, – по-прежнему глядя вниз, сказал он.
Она не выключала песню до того места, когда Эндрю Берд опять произносил слово «умер». Потом опустила телефон в карман.
– Уверена, что ты жутко замерз. Здесь недалеко кофейня. Можно я тебя угощу кофе? – предложила она.
А вдруг он убийца. Или насильник. Может, даже педофил в бегах.
– Так и не скажешь, как тебя зовут? Я представилась. Меня зовут Талли. Талли Кларк.
– Нет, – сказал он. Мягко сказал. Мир вокруг жестоко грохотал, но человек говорил мягко.
– Тебе не хочется чего-нибудь теплого? Подержать в руках или выпить? Не могу же я оставить тебя здесь. Ни за что, – заключила Талли. Протяни она руку – и можно было бы до него дотронуться, но она боялась. Ведь он может прыгнуть. Упасть. Схватить ее и не отпускать, потянуть за собой. Туда она не хотела.
– Поставь еще что-нибудь, – попросил он.
Талли нашла Jesus, Etc. в исполнении группы «Уилко» – эта песня ее всегда успокаивала – и протянула телефон мужчине. Так они и стояли вдвоем, слушая вкрадчивый и томный голос Джефа Твиди[3]. Она сначала обхватила себя руками, пытаясь согреться, а потом просто засунула руки в карман-муфту своего худи.
– Спасибо, – когда кончилась песня, сказал он, возвращая ей телефон.
Она взглянула на шоссе – вспышки и мерцание мини-фургонов, джипов, грузовиков, легковушек – ни полицейских машин, ни пожарных, ни одной «Скорой». Что делать, она не знала – и честно призналась ему в этом. Вдруг ему станет лучше от мысли, что всех ответов не знает никто. И если он собрался прыгнуть, то уже должен был бы это сделать. Так? Так.
– Тебе ничего делать не придется. Все уже сделано, – сказал он.
– Что сделано? В чем вообще дело?
– Не знаю, – сказал он.
Ей даже стало смешно от того, как это было человечно и искренне сказано: я не знаю. Про себя Талли молилась: «Господи, Ты нас видишь. Ты нас знаешь. Пусть к этому мужчине придет знание. Пусть он найдет причину остаться. Услышь нас обоих. Пусть у меня это получится. Не покидай нас».